Большая книга ужасов — 71 - [39]

Набухает, но тут же высыхает. Потому что вранья Шуза истукану недостаточно. Ему нужна Катька. А как-то все странно получается. Виталику кошмары, мелким тоже, у одного даже бабушка умерла, долговязый свое огреб, а Шуз? Мать с сердцем… может быть совпадением. А Рыцарь-то где?

– Эй, ты там чего?

Катька поняла, что какое-то время громко дышит в трубку.

– И кроссовки у него каждый раз новые, – протянула Катька. – До сих пор. Хотя Виталик уверяет, что проклятье с него сошло. – Она уставилась в окно. Как под заказ мимо пролетела ворона. – Я все поняла.

– Что поняла?

– Какое у него было желание! Кроссовки! Никакая нормальная мать не будет столько кроссовок покупать. Вот он их и загадал. Не собирается от своего желания отказываться. И чтобы его желания сбывались, он врет.

Да! Точно! Он сразу нашел противоядие от проклятья. Врать. Тогда ни Рыцарей тебе, ни кошмаров по ночам. И наверняка его идея была затащить в эту историю Катьку. Потому что обманывать должны все. Чтобы истукан порадовался.

Вот он и порадовался. Накопил злобу. Откуда он только взялся на их голову? Почему сейчас? Кто его создал, такого страшного? Под какой горкой он обитает?

Что-то прошуршало. Катьке показалось, что на нее сыпется побелка, и вот-вот упадает потолок.

Звякнуло стекло в раме. С хлопком что-то опрокинулось. Воздух заполнился шелестом крыльев и карканьем.

Катька втянула голову в плечи, ожидая шквал, ураган.

Ничего. Все это происходило где-то еще, не у нее.

Стукнуло. Вибрация прошла по стенам.

Катька оглянулась, крепче вцепляясь в трубку. Тревога скрежетнула по груди, перебив дыхание.

– Блииин! – произнесла еле слышно, опуская ноги на пол. Кровать перестала казаться мягкой и теплой. Одеяло вдруг превратилось в колючую дерюжку, подушка под спиной встала комом, матрас ссохся до жесткой доски. – Если бы ты тогда не привела Софку…

– Да знаю, – вздохнула Ириска. – Здесь еще физичка нас ищет. – Ириска скисла, голос ее еле звучал. – Говорит, что мы будем контрольную переписывать.

Хорошо, что Катька сидела, а то бы непременно упала. Все шорохи и звуки тут же забылись.

– И что она это окно с видом на кладбище заколотит, – вздыхала дальше Ириска. – Потому что к ней народ повалил, ни одной перемены спокойной нет.

– А чего переписывать? Мы же сами написали…

За окном закаркали вороны. По ногам потянуло холодом.

Глаза истукана еще больше увлажнились.

Горше заплакала девушка на могиле рыцаря.

Директор… Вот так и говори взрослым правду. Пошел и заложил их физичке. Лучше бы соврала ему тогда в кабинете!

– Ладно, я придумаю что-нибудь, – пробормотала Катька. – Ты давай учись там. И передай Шузу, что нашу любовь теперь ничем не разорвать. Раз так написано на склепе, то это верняк! Мне и Рыцарь подтвердил.

Какое-то время Катька смотрела на экран, тщетно пытаясь понять, где на этом телефоне красный значок, на который надо нажать, чтобы дать отбой соединению. Секунды текли. Снятая трубка на картинке подрагивала. Из микрофона доносилось Ирискино дыхание – куда-то она пошла – и крики пацанов – эти все еще рубились в футбол.

– Да где ж!..

Потыкав пальцем по экрану, она сообразила, что нажимать надо на клавиши. Тут как раз две было – с зеленой трубкой и с красной. Вероятно, на красную. Соединение наконец разорвалось.

Так, теперь самое время подумать!

Кар!

Телефон выскользнул из рук. Маленький он все-таки и неудобный. Тут же ускакал под стол, закопался в тапочки.

Кар!

Ворона.

В первое мгновение Катька решила, что птица сидит на подоконнике снаружи. Что она как-то ухитрилась забраться на откос и даже не свалиться с наклонной поверхности.

Кар!

Не снаружи, а внутри. Сидела на подоконнике между цветочным горшком и стопкой учебников. Хвост мел по белой запыленной поверхности, оставляя след. Ворона вздернула крыльями, удобней раскладывая перья.

Моргнула. Это уже было. Однажды представитель воробьинообразных сидел так, поправлял крылья.

Дурное повторение.

Закружилась голова.

Кстати вспомнилось: если влетела птица, то выпустить ее надо так же, как она и влетела. Тогда ничего плохого не произойдет. То есть эту надо гнать через окно Катькиной комнаты. И не давать ей летать по квартире.

– Пошла! – прошептала Катька, вяло взмахивая рукой.

«Кар!» – возмутилась ворона и прыгнула через стекло.

Прошла.

Как прилетела, так и вылетела. Все хорошо.

Шоркнули о подоконник крылья.

Птица улетела.

Но крылья продолжали шоркать.

Катька выглянула в коридор.

Шоркают.

Тянет сквозняком.

Сквозняком! Окно открылось. Опять. Стало жалко любимую мамину фиалку – цветок в очередной раз разбили.

Катька распахнула дверь и от неожиданности опять забыла, как дышать.

Родительская спальня была полна ворон. Они бродили по полу, перепрыгивали со спинки кровати на тумбочку, точили носы о столешницу трюмо, толкались на подоконнике, перелетали с распахнутого окна на приоткрытую дверцу шкафа. Шуршали крылья, цокали коготки о полированные поверхности. Казалось, они заполнили собой все. Но и сквозь них было видно, что там, на улице, ее ждет истукан. Он недоволен. Времени осталось мало.

Птицы разом сорвались со своих мест. Поднялся крик. Пернатые устремились к Катьке. Долю секунды она стояла, с трепетом глядя на эту потрясающую красоту – сотня птиц, две сотни крыльев, шорохи, устремленные вперед носы. Ужас накрыл ее голову холодом. Катька закричала, загородила лицо руками и рухнула на пол.