Большая книга ужасов — 59 - [15]

Возня с домашней галереей продолжалась до обеда, так что выйти на прогулку Алине удалось лишь во второй половине дня. Она почему-то ожидала, что Пашка околачивается где-то неподалеку, и была очень разочарована, когда обнаружилось, что это не так. Конечно, девочка понимала, что у мальчишки могли быть и другие дела, тем более что ни о какой встрече они не договаривались, но Алина уже так привыкла, что он всегда где-то рядом, что восприняла его отсутствие, особенно в тот момент, когда она собиралась наконец расспросить его о старой хозяйке дома, едва ли не как предательство.

Совершив свой привычный моцион до магазина, на сей раз без всяких приятных или неприятных встреч, и купив к чаю кекс, выглядевший на прилавке довольно аппетитно, но на ощупь оказавшийся чуть помягче булыжника, Алина уже собиралась направиться домой, как вдруг ее взгляд упал на колокольню, стоявшую на другом конце деревни. Идти домой не слишком хотелось, даже ради вышивки, и девочка решила совершить небольшую экскурсию. Конечно, сельский храм выглядел так, словно не ремонтировался с момента основания, но Пашка, помнится, говорил, что он старинный. Так почему бы не посмотреть?

Вблизи церковь казалась еще более обветшалой, несмотря на то что ее явно пытались поддерживать в приличном состоянии. Алина не могла не отметить, что, если бы храм как следует отреставрировать, он сделался бы действительно красивым, дав фору многим столичным. За церковью располагался сельский погост, но посетить его девочка отнюдь не стремилась.

Алина несмело зашла в храм. Несмотря на то что она не была верующей, а скорее просто не задумывалась о религии, в церковь она всегда заходила с робостью и некоторым трепетом. Возможно, потому, что ощущала себя здесь чужой и подсознательно понимала, что любопытствующим, по большому счету, не место там, где для верующих находится святыня.

Внутри, как показалось, никого не было, и Алина, осмелев, неторопливо пошла вдоль стен с потемневшими от времени образами. Они, конечно, вызывали уважение своей древностью, но на светского человека, не слишком-то разбиравшегося в их назначении, большого впечатления не производили. И вдруг девочка замерла на месте. Прямо перед собой она увидела точно такую же икону, которая висела у них в доме и над вышивкой которой она сейчас работала. Присмотревшись, Алина поняла, что сходство здесь все же не полное и благостное выражение изображенной здесь святой или великомученицы не идет ни в какое сравнение с почти карикатурным образом, за которым она обнаружила крестик-ключ. Девочка попыталась разглядеть надпись на старославянском, что было делом непростым, особенно в полумраке, когда ее отвлек звук шаркающих шагов за спиной.

– Что, девочка, хочешь свечку своей святой поставить? – раздался шамкающий старческий голос. К Алине шла сгорбленная бабушка.

– Я просто зашла… – смутилась Алина, как будто ее застали за чем-то предосудительным. Она вдруг вспомнила, что в церкви вроде бы положено находиться в платочке, и засомневалась, сойдет ли за него шапочка довольно кокетливого вида. Впрочем, старушка, возможно сослепу, не обращала внимания на такие вещи.

– Как тебя звать-то? – ласково поинтересовалась она.

– Алина.

– Акулина, значит, – понимающе кивнула бабушка. – Тогда ты правильно стоишь, нашла свою икону. Давно у нас Акулин-то не было.

– Знаете, я, пожалуй, пойду, – скороговоркой произнесла девочка, почувствовавшая себя очень неловко. Ей стало неприятно оттого, что ее назвали именем из сна. Но вдаваться в дискуссию о собственном имени со старушкой, которая, похоже, была еще и туга на ухо, она не собиралась. Девочка быстро пошла к выходу, чувствуя на спине чужой взгляд.

Выйдя наружу, Алина вздохнула с облегчением. В храме ей почему-то было очень холодно и одновременно душно. Она остановилась и принялась рассматривать небольшое сельское кладбище вдалеке, отличающееся от огромных московских некрополей, как старый деревенский домик от новостройки. Памятников на нем было немного; преобладали кресты, по большей части деревянные. Бросился в глаза свежий могильный холмик с еловым лапником и немногочисленными цветами. При виде его девочка невольно вздрогнула, вспомнив испуганную старушку у магазина, которая тогда отнюдь не казалась больной и слабой.

Теперь это место одновременно притягивало и отталкивало Алину. В ней смешивались любопытство и естественный трепет, охватывающий каждого человека при соприкосновении с великой тайной жизни и смерти. Девочку отчего-то тянуло пройти по кладбищу, хотя раньше она всегда старалась избегать посещения этих скорбных мест, но что-то удерживало ее от этого шага. Наконец всё решили чисто практические соображения. По весне сельский погост не отличался чистотой, и месить грязь неизвестно для чего казалось довольно глупым занятием. Поэтому Алина медленно побрела в сторону дома, поминутно оглядываясь назад. Ее не покидало ощущение, будто она совершила какую-то ошибку, забыла сделать что-то очень важное.

Уже на полпути она поняла, что больше не в силах противиться желанию повернуть назад, и, разозлившись на себя, быстро зашагала в обратную сторону. Девочка ругала себя и за то, что вообще пошла к этой церкви и погосту, и за странное желание вернуться, и за слабоволие, из-за которого этому порыву поддалась. Отдельно под горячую руку досталось и Пашке, рассказавшему ей об этих «местных достопримечательностях».