Большая книга ужасов, 2018 - [3]

Значит, вот она какая на самом деле, эта Ганка…

Наверное, у нее свиданка с Черкизовым. Да она спятила, что ли, – в этом жутком прикиде явиться на встречу с таким парнем?! В школе, где Валер учится, за ним буквально каждая вторая гоняется, причем успеха так никто и не добился. Ну понятно – у него же роковая страсть к этой Ганке… Видимо, Валер настолько ею ослеплен, что ему по барабану, как она одета.

Еще раз стоп!

Откуда Ганка взялась? Она ведь исчезла, пропала куда-то, недаром же ее разыскивали с полицией! И вот она – здравствуйте, я ваша тетя!

А что, если Валер не знает, что Ганка здесь ошивается? Юля ведь ее не заметила – может быть, и он не заметил?

Тогда надо поскорей увести его отсюда, пока Ганка не появилась снова.

– Слушай, Валер, – сказала Валюшка самым нежным голосом, на какой только была способна, – пошли на Откос прогуляемся, а? Смотри, в кои-то веки дождь перестал. Вдруг повезет и увидим закат?

С волжского Откоса минувшей зимой улетел в золотой закат Никто, который раньше был чертом, а потом с Валюшкиной помощью вновь сделался ангелом, ангелом-хранителем. Улетел, распахнув во всю ширину белые крылья… Она знала, что Никто не вернется, да и закаты этим ужасным дождливым летом редко можно было увидеть. Но, может быть, облака разойдутся?

Валюшка не сомневалась, что Черкизова придется сто лет уговаривать и всячески улещать. И чуть не онемела от изумления, когда он вдруг кивнул:

– Пошли. Я тоже на Откос собирался.

Валюшка сделала умоляющие глаза, и Юля – лучшая подруга и настоящий друг! – немедленно выдумала какие-то неотложные дела, по которым ей нужно срочно убегать. На счастье, она была к Черкизову совершенно равнодушна; вдобавок у нее там, во Франции, остался какой-то Алекс. Между прочим, судя по Юлиным рассказам, редкая пакость, но это уж сугубо ее проблемы, в кого влюбляться!

Итак, Юля умчалась по своим выдуманным делам, а Валюшка и Черкизов пошли к Откосу. Валюшка не вполне верила своей удаче, а потому без умолку болтала о погоде, природе, будущих каникулах, опять жаловалась на маму Марину и Михаила Ивановича, которые никак не могут определиться с отпуском, и пыталась вызнать у Валера, куда он собирается поехать отдыхать.

– Надеюсь, не в Городишко? – наконец спросила она и торопливо засмеялась, намекая на то, что это шутка.

Да, шутка получилась дурацкая: в Городишке прошлым летом погиб Сан Саныч Черкизов, дядя Валерки; потом и самого Валерку, и Валюшку, и Лёнечку чуть не прикончила Владычица Острова.

Боже упаси возвращаться в Городишко!

Валюшка очень удивилась бы, если бы услышала, что в Городишко и ей, и Валеру, и Лёнечке вернуться все же придется и Валеру об этом прекрасно известно, вот только он не представляет, как ей об этом сказать.

Узнал Валер об этом от Марии Кирилловны Серегиной, замминистра экологии [4]. Этим утром она вдруг позвонила и сообщила, что приехала из Москвы в Нижний специально для того, чтобы встретиться с ним…

* * *

Со времен незапамятных Вёльва [5] живет,

Та, что грядущее видит, в прошлое глядя.

Она повествует, Вёльва, она прорицает:

«Ясень стоит посредине земли.

Имя ему – Иггдрасиль,

Дерево жизни и смерти,

Омыт он росою, дождями и снегом.

Урд – Великая Бездна –

Лежит у него под корнями,

Простираясь в самый Нифльхейм,

Возникший еще до начала творенья

(Хельхеймом он также порою зовется).

Там красноглазая Хель, сине-белая смерть,

Правит от века,

Царство там снега и льда, холод предвечный,

Владение тьмы, страна стужи!

Ни искры не видно, ни проблеска света живого…»

Из «Сказаний о Гарме, Лунном псе»

* * *

– …Все началось с того, что появились белые животные, – сказала Мария Кирилловна.

– А разве их раньше не было? – удивился Валер.

– Были, конечно, сколько угодно! Но они рождались белыми. А теперь животные – да и птицы тоже! – внезапно начали менять цвет. Рождается черное, рыжее, пестрое животное или птица – и вдруг становится белым. Причем очень быстро, в течение нескольких дней. Нынешней весной это приобрело буквально характер эпидемии.

– А это побеление для людей опасно? – решил пошутить Валер. – Все брюнеты блондинами не станут?

– Да просто не успеют, – вздохнула Мария Кирилловна. – Это, как ты говоришь, побеление – один из первых симптомов страшной опасности, которая угрожает человечеству. Вполне возможно, что минувшая холодная весна и нынешнее ужасное лето – вообще последние весна и лето на планете. На смену им, если наши опасения подтвердятся, придет вечная зима. Сначала здесь, в Европе, а потом и во всем мире. Животные первыми приспосабливаются к перемене условий, вот и меняют цвет.

– Новый ледниковый период? – опять пошутил Валер, слабо улыбаясь и надеясь, что Мария Кирилловна тоже шутила.

– К сожалению, да, – мрачно ответила она, и Валер понял: тут не до шуток.

Но вообще-то их разговор начался не с этого.

– Ты очень вырос, – вот первое, что сказала Мария Кирилловна.

Валер кивнул. И сразу вспомнил, как, увидев подросшую и повзрослевшую за одну ночь Ганку и обнаружив, что она немножко выше его, печально подумал, что у нее, наверное, будет модельный рост, а у него в этом смысле плохая наследственность. Однако за минувшие два года он здорово вытянулся, на голову перерос обоих родителей и сейчас смотрел на Марию Кирилловну не снизу вверх, а прямо в глаза ей смотрел – в черные глаза с кукольными, круто загнутыми ресницами. Глаза были Ганкины, но все же перед ним стояла Мария Кирилловна Серегина, зам-министра экологии.