Большая книга стихов, сказок, басен, переводов, пьес - [12]

Из травы на вас гляжу.

Я лежу себе, мечтаю:

Почему я не летаю

Вроде этих облаков,

Я — писатель Михалков?!

Это было бы чудесно,

Чрезвычайно интересно,

Если б облако любое

Я увидел над собою

И — движением одним

Оказался рядом с ним!

Это вам не самолет,

Что летает «до» и «от» —

«От» Москвы «до» Еревана

Рейсом двести двадцать пять…

Облака в любые страны

Через горы, океаны

Могут запросто летать:

Выше, ниже — как угодно!

Темной ночью — без огня!

Небо — все для них свободно

И в любое время дня.

Скажем, облако решило

Посмотреть Владивосток

И — поплыло,

И поплыло…

Дул бы в спину ветерок!..

Плохо только, что бывает

Вдруг такая ерунда:

В небе облако летает,

А потом возьмет растает,

Не оставив и следа!

Я не верю чудесам,

Но такое видел сам!

Лично! Лежа на спине.

Даже страшно стало мне!

Лист бумаги

Простой бумаги свежий лист!

Ты бел как мел. Не смят и чист.

Твоей поверхности пока

Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой

Исписан будешь ты рукой?

Кому и что ты принесешь:

Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?

Прощеньем ляжешь ли на стол?

Иль обратишься в протокол?

Или сомнет тебя поэт,

Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!

Однажды карандаш цветной

Пройдется по всему листу,

Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,

И красным будет пароход,

И черным будет в небе дым,

И солнце будет золотым!

Три ветра

Три Ветра — три брата

По свету гуляли,

По свету гуляли —

Покоя не знали.

Не знали покоя

Себе на забаву,

Но разные были

По силе и нраву.

Был младший из братьев

И ласков и тих,

И был он слабее

Двух братьев своих.

Он целыми днями

На воле резвился,

Он пылью дорожной

На травы ложился,

Сдувал одуванчики,

Трогал былинки

И в ельнике частом

Качал паутинки.

И было беспечным

Его дуновенье,

И было неслышным

Его появленье.

У среднего брата

Работы хватало,

Упрямства и силы

В нем было немало.

Любил потрепать он

Бумажного змея

И шапку сорвать

С головы ротозея.

Он дул-задувал,

Расходился на воле,

И мельницы в поле

Пшеницу мололи,

Столетних деревьев

Качались вершины,

На водную гладь

Набегали морщины,

И парусной лодке

Давал он движенье,

И было заметным

Его появленье.

Был третий, был старший

Из братьев Ветров

В своем удальстве

И жесток и суров.

Он знойным песком

Засыпал караваны,

Назло морякам

Волновал океаны.

И было, как видно,

Ему не впервые

Ломать, как тростинки,

Дубы вековые

И, крыши срывая,

Врываться в жилища.

Его называли

Ветрило! Ветрище!

Владел им бессмысленный

Дух разрушенья,

И было внезапным

Его появленье.

Три Ветра, три брата,

Гуляли по свету,

Но раз на рассвете

Попались поэту.

И младшего Ветра,

Найдя его в поле,

Поэт подчинил

Своей мысли и воле:

Заставил его

Над рекою спуститься,

Пройти камышами,

Остыть, охладиться,

Чтоб людям уставшим,

За труд их в награду,

Нести на привалы

Живую прохладу.

И среднему брату

Пришлось покориться.

Он должен был в путь

Над землею пуститься,

В пути собирать

Облака дождевые,

Вести их на юг,

За хребты снеговые,

В края, где колосья,

Зерно наливая,

Недвижно стояли,

Томясь, изнывая.

А старшего Ветра,

Последнего брата,

Поэт наш осилил

Упорством солдата.

И, как он ни рвался

И чем ни грозился,

За братьями следом

И он подчинился.

Поэт ему дал

Направленье, заданье,

Вселил в него радостный

Дух созиданья

И к людям заставил

Пойти в подчиненье…

Вот так

Получается

Стихотворенье.

Скворец

Живет у нас под крышей

Непризнанный артист,

И целый день мы слышим

Художественный свист.

Еще в полях туманы,

Еще роса блестит,

А он, проснувшись рано,

Уже вовсю свистит.

Свистит не славы ради,

Не ради всяких благ,

А просто в небо глядя,

От сердца! Просто так!

Выводит он рулады

По нескольку минут…

Не требуя награды

За свой талант и труд.

Мальчик с девочкой дружил…

Мальчик с девочкой дружил,

Мальчик дружбой дорожил.

Как товарищ, как знакомый,

Как приятель, он не раз

Провожал ее до дома,

До калитки в поздний час.

Очень часто с нею вместе

Он ходил на стадион.

И о ней как о невесте

Никогда не думал он.

Но родители-мещане

Говорили так про них:

«Поглядите! К нашей Тане

Стал захаживать жених!»

Отворяют дверь соседи,

Улыбаются: «Привет!

Если ты за Таней, Федя,

То невесты дома нет!»

Даже в школе! Даже в школе

Разговоры шли порой:

«Что там смотрят в комсомоле?

Эта дружба — ой-ой-ой!»

Стоит вместе появиться,

За спиной уже: «Хи-хи!

Иванов решил жениться,

Записался в женихи!»

Мальчик с девочкой дружил,

Мальчик дружбой дорожил.

И не думал он влюбляться

И не знал до этих пор,

Что он будет называться

Глупым словом «ухажер»!

Чистой, честной и открытой

Дружба мальчика была.

А теперь она забыта!

Что с ней стало? Умерла!

Умерла от плоских шуток,

Злых смешков и шепотков,

От мещанских прибауток

Дураков и пошляков.

Хороший человек

Я познакомить с ним могу —

Он целый день на берегу.

Мы к морю спустимся с тобой

Знакомой мне тропой,

И мы сойдем на край земли,

Шершавый и рябой.

Ты смело на берег ступи

И за скалу зайди.

Четыре шлюпки на цепи

Увидишь впереди.

Четыре шлюпки на цепи —

Смотри ногой не зацепи!

Ты обещаешь ничего

Не спрашивать его,

Не лезть к сетям и парусам,

Ко всем другим снастям.

Он все тебе покажет сам,

Он все тебе расскажет сам,

Как всем своим гостям.

А что он может показать?

Он может показать,

Как два конца каната взять,

Морским узлом связать,

Как ловят крабов между скал,

Которых ты искал,

И как в воде держать весло,

Чтобы в Стамбул не унесло.

Он спустит шлюпку на волну,

Из четырех одну,