Большая книга имен - [2]

У загадочного народа шумеров, заселившего земли современного Ирака 5000 лет тому назад, наречённый именем обретал некую заданность судьбы. Герой шумерских мифов Зиудсура после гибельного потопа сумел вернуть к жизни все растения, имена-названия которых он помнил и произнёс вслух.

Древние египтяне серьёзно оберегали свои имена от чужих ушей. Малое имя знали немногие окружающие; большое же, истинное имя произносилось лишь во время храмовых обрядов, когда его владельца оберегали боги. Жрецы учили, что всякий человек обладает пятью душами, последняя из которых — Рин (Рен) — суть истинное имя человека. И пока истинное имя живёт в памяти близких, душа человека пребывает в земном мире.

Столь же трепетное отношение к имени бытовало у древних евреев. Мудрецы их толковали, что, когда человек оставляет земную юдоль, ангел Смерти ударяет посохом по его могиле и говорит: «Поднимись и скажи мне своё имя!» Назвавший имя уходил в достойное посмертье. Забывший собственное имя подлежал суровому суду. Как можно забыть своё имя? Считалось, что буквы имени создавали канал питания души энергией Бога. У праведника канал работал, как молодая здоровая артерия; у человека греховного канал размывался, и буквы имени тускнели и пропадали. Такой усопший «не видел» собственное имя и не мог назвать его Пришедшему, несмотря на страх перед последствиями. Ассирийцы сложили поговорку на подобный случай: «Человек после смерти оставляет имя, а бык — шкуру». Индусы в кастах брахманов, кшатриев и вайшьев практиковали древний обряд Упанаяна над мальчиками, знаменующий второе, духовное рождение, и сопровождавшийся наречением посвящаемого новым именем. Лишь после успешной инициации обряда юный индус получал дорогу во взрослую жизнь.

Славяне разделяли подобное отношение к имени. «Хорошо там и тут, где по имени зовут», — говорили прародители наши. Имя же передавалось выражениями рекло, назвище, прозвище, название, прозвание, проименование. В языческий период славянской истории использовались самобытные имена, более напоминавшие прозвища, данные по определённому поводу. В «Русском азбуковнике» — одной из старинных славянских книг, — описан порядок имянаречения: «Первых родов и времён человеци даяху детем своим имена, якоже отец и мать отрочати изволят: или от взора и естества, или от вещи, или от притчи». Вот и присваивали имена отпрыскам своим в соответствии с правилом таким: Первак и Четвертуня, Третьяк и Девятко, Осьмак и Десятой — по очерёдности появления на свет в одной семье. Порой же обращали внимание на внешние приметы человечка: Клешатко и Толстой, Малюта и Лобан, Чернава и Белуша. А уж нрав малышей слыл доброй почвой для выбора имени: Бессон и Несмеяна, Истома и Молчан, Забава и Неулыба (и пр.) Понятно, что появление маленького нахлебника определяло отношение к дитяти: Богданом, Баженом и Любавой звали долгожданных и приятных детей; Нежданом, Нечаем да Немилой могли в огорчении наречь детей случайных в семье со скромным достатком.

С крещением Руси именник славян существенно изменился. Каждое крестильное имя почиталось святым, поскольку фактом определения в богослужебные списки имя уже пребыло освящённым духовными подвигами его прежних носителей — святых. Замысел власти заключался и в том, чтобы объединить множество славянских племён в единый, «окормляемый» Церковью народ. «Радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» — цитировали Евангелие от Луки православные иереи. И нарекали имена крещаемым по византийским спискам, а старые, исконные имена славянского корня предавали забвению. Пример подала легендарная киевская княгиня Ольга, ставшая в крещении Еленой…

Малое количество старинных имён сохранилось в российском именослове, об иных напоминают лишь фамилии, такие, как: Путятин, Радимов, Любавин, Жданов, Нечаев и т. п. В XVII веке патриарх Никон провёл церковную реформу, дабы устранить накопившиеся ошибки и опечатки в богослужебных книгах. В 1654 году отпечатали исправленные образцы. В результате произношение и написание многих личных имён, включённых в новые, исправленные книги, оказались приближёнными к традициям Юго-Западной Руси, а не к Византийским первоисточникам.

В царствование Петра старорусские имена вообще перестали включать в официальные документы. А в конце XIX столетия Церковь вновь пересмотрела Святцы, с целью привести имена россиян к единому написанию. Шагом таким населению показали целый ряд незнакомых ему имён, пребывавших в забвении, но вполне благозвучных, красивых, замечательных и порой удивительных.

Революция 1917 года открыла кампанию по дехристианизации российского именослова.

Активно составлялись всевозможные «красные Святцы», вводились новые, «революционные» имена с политическим подтекстом. Впрочем, в историческом смысле ненадолго, ибо имена являются наиболее устойчивым фактом культуры и важнейшим её устоем.

В итоге российский именослов обогатился многими греческими, римскими, египетскими и западноевропейскими именами, вернулись в него и некоторые старославянские имена. И это вполне естественно для живого развития русского языка и существующего именослова.