Большая игра профессора Дамблдора - [20]

До поднятия занавеса: Privet-Drive

На сей раз Дурсли заслуживают… ну, еще не жалости, но хотя бы попытки понимания. Мало того, что они до чертиков боятся Гарри с его колдовской силой. Есть еще сова, которая через утро не дает выспаться дяде Вернону, а ему, между прочим, на работу. Есть метла, которую злые родственники заперли в чулане, и горькая дума Гарри по этому поводу — «Какое было Дурслям дело до того, что Гарри выгонят из команды, если он не будет тренироваться и за лето потеряет форму?» Эээ… а ребенок, похоже, в Литтл-Уининге тренироваться собирался… нет, уже можно хотя бы попытаться встать на точку зрения взрослых, которые все снаряжение племянника решительно заперли в чулане.

«Семейство Дурслей было в ужасе от перспективы провести с ним лето, но их чувства не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал сам Гарри». Вполне справедливо — если с точки зрения Гарри. Но одной точкой зрения мир Роулинг не ограничивается. А если наоборот? Ну, скажем, так: «Гарри испытывал тоску при мысли провести с Дурслями лето, но его чувства не шли ни в какое сравнение с тем ужасом, что испытывали сами Дурсли». Вот она, любимая игра Роулинг: читатель привык на автомате воспринимать как истину точку зрения того, кто рассказывает историю. Однако если присмотреться, можно увидеть и другие точки зрения…

Посмотрим на ситуацию непредвзято. У Дурслей форменный невроз. У всех сразу, а особенно у дяди Вернона, который обращается с Гарри так, «как будто он был бомбой, готовой в любую минуту взорваться». Гарри, само собой, обидно. А Вернону? Для не слишком умного и весьма возбудимого человека проще простого поплыть крышей, проведя лето рядом с бомбой, готовой в любую минуту взорваться…

Заметим как бы в скобках, что в конце концов бомба таки взорвалась.

Общая тенденция такова: сказка о Золушке с каждой следующей книгой все ближе к реальной жизни. Злые мачеха и сестры перестают казаться однозначно злыми. Вернон, например, чем дальше, тем больше не столько противен, сколько смешон. Как и Петунья с Дадли, в бесподобно комической сцене репетирующие свое поведение перед Мейсонами. Это двенадцатилетнему Гарри родственники кажутся едва ли не воплощениями мерзкого интриганства. Между тем интриганы из Дурслей аховые — они люди в общем наивные и простодушные, хотя, конечно, раздражающе ограниченные. Что ж, бывает. Это не самый страшный грех на свете.

И после ОФ не следует забывать, что Петунья, пусть с большой неохотой, все же не отказывает Гарри от дома, то есть терпит эту белую ворону в своем уютном скворечнике. Чем фактически спасает племяннику жизнь.

Золушка тоже начинает терять сказочную идеальность. Мальчик злопамятный и не хочет налаживать отношений с Дурслями — он предпочитает посчитаться, отомстить. «Первую пару недель по возвращении домой Гарри доставляло удовольствие бормотать вполголоса всякую ерунду и смотреть, как Дадли на своих жирных ножищах в панике выкатывается из комнаты. Но, из-за отсутствия известий от Рона и Гермионы, мальчик почувствовал себя настолько далеко от колдовского мира, что даже издевки над Дадли потеряли свою прелесть». Неплохая, надо сказать, заявка на будущее.

Конечно, страдает Гарри совершенно искренне и по делу. Даже письмо от Драко его бы обрадовало. Право же, вот опять бедняга Малфой-младший упустил свой шанс. Чем надоедать папе все каникулы нытьем («А Гарри больше люююююбят… а ему метлу подарииииили…»), надо было любовное письмецо черкнуть. И послать с собственным домовым эльфом — точно бы дошло…

Впрочем, шутки в сторону. Гарри не просто тоскует по школе — он скучает по тем местам, где знаменит. «Гарри занял подобающее место в колдовской школе, где он сам и его шрам были знамениты… но теперь учебный год кончился, и он на лето вернулся к Дурслям, и с ним опять обращались как с дурной собакой, которая к тому же извалялась в чем-то вонючем». Все это естественно и наивно, однако именно из таких наивных сожалений способны вырасти очень нехорошие вещи.

А еще мальчик ждет от Дурслей поздравлений с днем рождения. Он свято убежден, что изменения в его жизни должны вызвать изменения в отношении к нему Дурслей… какой он еще ребенок, право же.

Тем временем жизнь в магическом мире не останавливается — и странно было бы от нее этого ожидать.

До поднятия занавеса: Большая Игра

Если БИ первого года состоялась в полном объеме, то БИ-2 претерпела значительные модификации в связи с вмешательством извне. Однако данных вполне достаточно, чтобы вычислить по крайней мере одну цель первоначального варианта Игры.

Очевидно, Директора беспокоит, что Гарри после десяти лет забитости у Дурслей в одночасье стал всеобщим любимцем. И правда — на подростковую психику подобные перепады действуют крайне негативно. В планах Дамблдора показательная демонстрация того, куда именно приводит неумеренное стремление к славе. Так что преподавателем DADA на второй год БИ становится карикатурно влюбленный в себя Гилдерой Локхарт.

Нельзя не отметить, что при этом Директор второй год подряд рубит под корень учебный процесс. Если Квирелл еще хоть что-то знал, то Локхарт разве что живые картины из собственных книг способен представить.