Болонская кадриль. Очаровательная идиотка. Последняя сволочь - [163]

— Зато они чаще всего прирожденные актеры.

Войддинг подозрительно уставился на полицейского:

— Что вы имеете в виду?

— Всего-навсего, что никакой шум не убедит меня в искренности Моски.

— А какого черта ему понадобилось бы ломать комедию?

— Чтобы мы поверили, будто он застрелил Чака под горячую руку, не думая о последствиях.

— А вы ему не верите?

— Даже не знаю…

— Да объяснитесь же, черт возьми!

— Видите ли, Мэл, — немного поколебавшись, начал капитан, — я не могу отделаться от мысли, что, будь Макс предателем, о котором говорил Берт, он действовал бы точно так же… Можно почти не сомневаться, что это он застрелил Тоналу, оберегая себя от судебных преследований… А если признать, что он просто воспользовался неосторожно предоставленным мной случаем и убил Чака, то почему бы не предположить, что Сирвела отправил к праотцам тоже Моска?

— Но почему? Зачем?

— Чтобы доказать свои способности и преданность Берту.

— Стервец! Будь я в этом уверен…

— В том-то вся его ловкость! Мы никогда не сможем проверить, так это или не так… По-моему, вы недооценили Макса Моску, Мэл.

— И что же вы мне посоветуете?

— Не знаю… Разве что, оставаясь с ним наедине, держите ухо востро. Будьте осторожны, Войддинг… Следите за каждым движением и, если заметите, что он тянется к кобуре, постарайтесь выстрелить первым.

Войддинг глубоко задумался.

— А вы не преувеличиваете? — вдруг спросил он.

— Вы так думаете, Мэл? Тогда скажите мне, почему Берт до сих пор не перешел к решительным действиям? И если вы сумеете найти лучшее объяснение, чем уверенность, что Моска сделает за него всю черновую работу, я готов заплатить вам пятьсот долларов!

После того как какой-то водитель нашел на обочине дороги труп Чака Алландэйла, в кабинете мэра все время толпились люди. Советники муниципалитета требовали, чтобы Теренс Кэмден предпринял решительные меры, иначе на ближайших выборах все нынешнее правительство города потерпит сокрушительное поражение. Один из джентльменов настаивал на необходимости прибегнуть к помощи ФБР, другой громко удивлялся, что единственный толковый полицейский в городе сидит за решеткой.

— Между прочим, Кэмден, кто приказал отправить его в тюрьму?

— Капитан Мелфорд.

— Ну, это уж слишком!

— Он поступил так с моего ведома и одобрения.

— Ну, знаете! Всем известно, Теренс, во что превратился Тед Мелфорд, и вы помогаете избавиться от единственного человека, который мешал капитану с дружками обирать город? Вы с ума сошли или что?

— О'Мэхори, конечно, сцепился с бандитом, тут никто не спорит, но действовал он как частное лицо и при этом совершил убийство.

— Мы знаем, чем вызван поступок лейтенанта, и каждый порядочный человек его оправдывает! Ни один судья не вынесет обвинительного приговора.

— А кто говорит, что я этого добиваюсь, Билл?

— Так выпустите парня и велите Мелфорду сегодня же убираться из полиции! Чем скорее этот тип покинет пределы Стоктона, тем быстрее мы покончим с гангстерами.

— Ладно. Я подпишу необходимые распоряжения.

— Мы на это очень рассчитываем, Теренс, иначе нам придется публично заявить о несогласии с вашей политикой.

Не успели муниципальные советники покинуть кабинет, как туда с шумом ворвался судебно-медицинский эксперт Эл Шерри.

— Теренс! Как давно мы знакомы?

— Да, пожалуй, лет сорок.

— А сколько лет дружим?

— Почитай что с первой встречи.

— Превосходно! Так вот, во имя этой дружбы я прошу четко и ясно сказать, что я тебе сделал!

— Не понимаю.

— Ну, признайся, за что ты меня преследуешь?

— Я — тебя?

— Да! А как еще это можно назвать? Ты отлично знаешь, что у меня слабое здоровье, что мой возраст требует хоть мало-мальски щадящего режима (уж это-то ты должен признать, поскольку мы ровесники!), и тем не менее вот уже несколько дней так и заваливаешь меня работой! Если это не преследование, не изощренный садизм, то что?

— И ты туда же!

— Куда именно?

— Послушай, Эл, во-первых, твое здоровье не оставляет желать лучшего, а если ты перестанешь пьянствовать, будешь чувствовать себя совсем замечательно. Во-вторых, ты всегда был занудой и надоедой, так что у меня нет никаких надежд, будто на старости лет твой характер стал хоть капельку лучше. И, наконец, признай, чертов ты упрямец, что это все же не я прикончил твоих клиентов! Так или нет?

— Если оставить в стороне клеветнические измышления насчет моего характера и мнимой невоздержанности, я все же готов выписать свидетельство, что убийцей ты пока еще не стал.

— Но это сейчас же случится, Эл Шерри, если ты не перестанешь меня изводить! Ты уже достаточно навскрывался несчастных за свою извращенную жизнь, чтобы заслуженно попасть под скальпель!

— В этом лучезарном будущем меня удручает только одно: если ты отправишь меня на тот свет, я уже не увижу, как ты поджариваешься на электрическом стуле, убийца!

— Оставь меня в покое, Эл! У меня сейчас и так забот через край, не хватало только тебя…

— Ну, раз так, я ухожу… И ты даже не предложишь мне стаканчик?

— Нет.

— Здорово ты изменился, Теренс, — вздохнул врач.

— Все из-за таких, как ты!

— Я вынужден с грустью констатировать, что у тебя отвратное настроение. Надеюсь, это не печень?