Боливар - [7]

Появление Пикорнеля и его товарищей на венесуэльской земле вызвало большое оживление среди сторонников французской революции в Каракасе. Это были главным образом молодые люди из богатых креольских семей, руководил ими учитель Боливара Родригес.

Конспираторы организовали побег Пикорнеля и его товарищей, надеясь с их помощью произвести республиканский переворот. Подготовкой восстания занялись два молодых креола — Хосе Мария де Эспанья и Мануэль Гуаль.

Казалось, все предвещало близкий успех. Но в последний момент предатель раскрыл планы патриотов испанским властям. Начались повальные аресты. Гуаль и Эспанья бежали на остров Тринидад. Спасаясь от ареста, покинул Каракас и Родригес.

Поздно вечером прискакал он в поместье Сан-Матео, чтобы проститься со своим учеником.

— Прощай, мой юный друг! Помни — испанский режим обречен. Венесуэла скоро будет свободной, а пока не падай духом. Попроси взять тебе в учителя Андреса Бельо, секретаря генерал-капитана. Он один из наших, но ему ничто не угрожает, ибо предатель не знал об его участии в заговоре.

На следующее утро из порта Ла-Гуайры вышла по направлению к острову Тринидад американская бригантина, на борту которой находился новый матрос — Самюэль Робинзон. Так назвал себя Родригес в честь любимого героя Руссо Робинзона Крузо.

Вскоре Боливар переехал жить в Каракас, в дом на площади Сан-Хасинто. Его новым наставником стал Андрес Бельо, не уступавший в учености Родригесу. Бельо хорошо знал английский и французский языки, писал стихи, подражая классическим поэтам древности. Он постарался привить своему ученику вкус к чтению. Бельо познакомил Боливара с бессмертными творениями Гомера «Одиссеей» и «Илиадой», с произведениями Данте и Вергилия, Кеведо и Сервантеса.

В 1798 году в Венесуэлу тайно возвратился Эспанья.

И вновь в Каракасе и других городах по ночам таинственные люди расклеивали листки, призывавшие народ свергнуть испанцев и провозгласить республику. Андрес Бельо в эти дни часто отлучался из дома своего ученика, ссылаясь на неотложные дела.

Патриотов и на этот раз постигла неудача.

Власти выследили Эспанью, он был схвачен и казнен. Но его единомышленники остались на свободе. И они были готовы при первой же возможности вновь заявить о себе…

***

Шел 1799 год. В Каракас из Европы с остановкой на острове Тенерифе прибыли два знаменитых ученых — немецкий географ и естествоиспытатель Александр Гумбольдт и его друг французский ботаник Эме Бонплан. Они получили разрешение Мадрида посетить колонии в Новом Свете, с тем чтобы дать их научное описание, — испанские власти надеялись воспользоваться результатами исследования в своих интересах.

К ученым потянулась патриотическая молодежь Каракаса, для которой оба путешественника олицетворяли революционный Париж. Гумбольдта и Бонплана всюду сопровождал Андрес Бельо, он представил им своего питомца, молодого Симона Боливара.

Александр Гумбольдт и Эме Бонплан пробыли в Венесуэле около года. Гумбольдт первым из европейцев неиспанцев посетил все ее семь провинций и оставил потомству их подробное описание в своем знаменитом 30-томном сочинении «Путешествие в равноденственные области Нового Света в 1799–1804 гг.», впервые изданном в Париже в 1807–1834 годах. Это сочинение позволяет считать Гумбольдта первооткрывателем современной Венесуэлы.

Немецкий ученый прекрасно разобрался не только в природе Венесуэлы, но и в ее социальной действительности, предсказав неизбежный разрыв с Испанией не только этой, но и других испанских колоний и превращение их в независимые государства. Гумбольдт предвещал, что подавление освободительных движений силой приведет только к еще большему ожесточению местного населения по отношению к метрополии, которая в конце концов будет вынуждена покинуть свои владения.

«Когда я прибыл: в Каракас, — писал Гумбольдт в своем сочинении, — сторонники метрополии только что избавились от опасности, которой, по их мнению грозило задуманное Эспаньей восстание. Это смелое начинание привело к особенно серьезным последствиям, так как вместо того, чтобы вникнуть в истинные причины народного недовольства, испанцы прибегли к самым жестоким средствам, думая таким образом спасти метрополию».

Немецкий ученый с благодарностью вспоминал, с каким радушием принимали его каракасцы. Он отмечал, что Каракас, как и Гавана, которую он посетил ранее, лучше по сравнению с другими испанскими колониями осведомлены в вопросах политических связей между народами — им присущ более широкий взгляд на состояние колоний и метрополии.

Частые торговые сношения с Европой и положение на берегах Карибского моря, писал Гумбольдт, оказали могущественное влияние на общественный прогресс Венесуэлы, как и острова Куба. Нигде больше в Испанской Америке цивилизация не приобрела такого сходства с европейской. Мексике и внутренним районам Новой Гранады большое число индейцев-землевладельцев придает своеобразный, даже экзотический характер. В Гавайе и Каракасе, несмотря на рост негритянского населения, чувствуешь себя ближе к Кадису и Соединенным Штатам, чем в любом другом городе Нового Света.