Болгарский след - [20]

— В центре почти все улицы теоретически закрыты для движения. Но здесь ни один милиционер не остановит машину со знаком "С" или «СД» или с иностранным номером.

Это «народная» демократия.

Они выехали из центра по улице Витоши и проследовали вдоль огромной канавы. Строилось метро, которое городу совершенно не нужно: Софию вполне устраивали трамваи. Но советская сторона настояла на том, чтобы «младший брат» получил такое же мраморное метро, как и Москва.

Алоис повернул влево, следуя вдоль высохшего русла канала Георгиева. Проехав мимо парка с аттракционами, они оказались на одной из широких улиц, веером расходящихся от центра города. Она идет мимо редких лесных посадок. За ними возвышается телевизионная башня. Машина остановилась.

— Дальше пойдем пешком. Опасно оставлять машину рядом с домом: соседи могут донести... Болгарам строго запрещено встречаться с иностранцами.

Восхитительная страна!

Они вернулись немного назад и свернули на улицу Черковского, окаймленную старыми одноэтажными домами. Алоис указал на деревянный дом, стоящий посреди небольшого садика. На второй этаж ведет наружная лестница. Картнер постучал. Дверь открыла молодая женщина в брюках. Светлые косы и тугая грудь под розовым джемпером.

— Тодор дома?

— Да. Входите.

Они прошли мимо печки, на которой грелась кошка. В маленькой комнатушке стояли два пианино! Их встретил мужчина примерно сорока лет в водолазке.

— Тодор, познакомься с моим другом, — сказал ему Алоис, указывая на Малко.

Тодор Васлец тепло улыбнулся, но улыбка сразу же исчезла.

— Вы соблюдали осторожность?

— Да, конечно. Мы оставили машину далеко отсюда. Моему другу нужна помощь.

— Мне требуется надежное место для встречи. Нужен также посредник для передачи сообщений. На несколько дней. Я очень скоро уезжаю.

В комнату вошла женщина. Она принесла поднос с бутылкой водки и стопками, которые тут же наполнила. Потом села на табуретку и стала смотреть на гостей своим ясным взглядом.

Тодор Васлец погрузился в размышления, поглаживая при этом кошку.

— Вы полностью доверяете человеку, с которым собираетесь встретиться? Они мастера провокаций: это лучшее средство выявить противника.

Ну как ему сказать, что речь идет о генерале КГБ?

— Да, я гарантирую, — сдержанно ответил Малко.

Ему было очень стыдно давать такую «гарантию». В случае провала никто не предложит обменять Тодора Васлеца на кого-то. Они замолчали. Только кошка нежно мурлыкала. Наконец болгарин произнес:

— Хорошо, я готов помочь. Что надо сделать?

— Где можно было бы через вас передать послание? Разумеется, не здесь.

Женщина внимательно слушала с испуганным видом. Неожиданно она что-то быстро сказала по-болгарски. Малко понял, благодаря знанию русского языка.

— Ты сошел с ума! Ты его не знаешь. Алоис — хороший парень, но он горький пьяница... У тебя что, мало неприятностей?

— Думаю, что он искренен, — коротко ответил Тодор. — Может быть, он поможет нам уехать.

Малко не пошевелился, ожидая, чтобы болгарин ответил ему по-английски.

— В настоящее время я выполняю заказ одного государственного магазина. Я работаю каждый день в Музее икон в подвале собора Александра Невского. Копирую некоторые иконы. Там много посетителей — иностранцев и болгар. Вы можете прийти туда, не особенно привлекая внимание. Бумагу можно незаметно положить на мой мольберт.

Замечательная идея! На радостях Малко опрокинул стопку. Болгарская водка оказалась чистым спиртом. Его пищевод был в огне. Жаль, что нет его любимого коньяка «Гастон де Лагранж». Он горячо пожал руку хозяину и сказал неожиданно охрипшим голосом:

— Подумаю, может быть, удастся что-нибудь сделать, чтобы помочь вам уехать, в рамках нашей операции. Но не следует слишком обольщаться. Твердо я пока ничего не обещаю.

В глазах художника сверкнул огонек надежды.

— Это было бы чудесно, — прошептал он. — Я просил генерала госбезопасности принять меня. Мне хотелось бы выехать для проведения выставки. Он принял меня на три секунды, чтобы объявить, что никогда не даст паспорта, и не стал объяснять почему. Меня считают здесь антиобщественным элементом. До освобождения мой отец был хозяином завода...

— Это понятно, — сказал Малко, горло которого продолжало гореть.

Он долго жали друг другу руки. Если и дальше так пойдут дела, то скоро грузовик превратится в автобус... После жарко натопленной комнаты ветер показался еще более ледяным. В стоящем рядом гараже Малко заметил старый прицеп. Алоис Картнер заговорил:

— Вам повезло. На Тодора можно рассчитывать, но умоляю вас, не подставьте его...

— Попытаюсь.

Они вернулись в центр. На перекрестках милиционеры, сдержанные и медлительные, регулировали уличное движение. Люди спешили по своим делам в каком-то странном молчании. На лицах не видно ни радости, ни жизни, несмотря на официальную иллюминацию.

На более ответственных перекрестках милиционеры сидят в стеклянных будках, возвышающихся над дорогой. Видно, что там они в тепле. Расставшись с Алоисом Картнером, Малко вернулся к «Витоше» за рулем арендованной «лады». Казалось, что машина никогда не преодолеет этот подъем...

Майю он нашел в бассейне, примыкающем к биллиардной. Она загорала под лампой в купальнике, лишь слегка прикрывающем ее тело. Малко подошел к ней и тихо шепнул: