Болгарские народные сказки. Том 1 - [40]
— Кто этот старик, что слова не вымолвит? — спросил работник.
— Наш отец, — ответили молодые.
— А почему он усмехается в усы?
— Потому что понимает птичий язык и, наверное, слышит, о чем болтают вон те пташки на придорожных кустах.
— Но чего же он все молчит? — стал допытываться работник.
— Оттого что даром рта не открывает.
— Сколько же ему надо платить?
— Каждый раз по золотому.
Работник, у которого в кармане были три золотые монеты, подумал: «Дыр у меня столько, что их все равно не заткнешь, отдам-ка я этому старику одну монету, зато услышу, что он скажет». Вынул из кармана золотой и отдал старику.
Тогда тот раскрыл рот и сказал:
— В мутную воду не суйся!
Пошли они и дальше вместе. Работник шел позади старика и, глядя, как тот опирается по свою суковатую палку, думал:
«Чудной старик! Голоса птиц понимает и чуть ли не за каждое слово по золотому берет. Что-то он скажет, если я дам ему еще одну монету?»
И он опять сунул, руку в карман.
Старик взял второй золотой и промолвил:
— Коли увидишь, что над каким-нибудь местом орлы кружат, пойди и посмотри, в чем дело!
Работник почесал у себя в затылке и подумал:
«Смотри ты! Сколько раз я видел, как орлы кружат, а ни разу не удосужился пойти посмотреть, в чем дело. Дам-ка я ему последний золотой: что с ним, что без него — все равно».
Опять сунул он руку в карман и вытащил последний золотой.
Старик взял монету и промолвил:
— Прежде чем решиться на что-нибудь, посчитай до двадцати пяти!
Прошли они еще немножко вместе, да на перепутье и расстались. Отец с сыновьями своей дорогой отправились, а работник своей. Подошел он к реке, воды которой несли целые деревья, грозно ревели и были мутными-премутными. Тут он вспомнил слова старика и не стал пробовать перейти реку, а уселся на берегу и вынул из котомки краюшку хлеба.
«Сначала подкреплюсь, а потом мост или брод поищу», — подумал он.
Немного погодя на дороге показался купец верхом на белой лошади.
— Эй, приятель! — крикнул купец. — Ты почему на тот берег не переходишь?
— Не хочу в мутную воду соваться.
«Вот дурень-то», — подумал купец и погнал коня в реку.
Течение подхватило и лошадь, и всадника и затащило их в водоворот. Купец утонул, а конь обратно на берег выбрался. Работник поймал его и поехал верхом вдоль берега мост искать. Нашел мост, переправился на другую сторону и поскакал к себе в село. А дорога туда шла мимо одного оврага, заросшего кустарником. Когда работник подъехал к нему, то увидел, что над оврагом орлы кружат.
«Дай-ка посмотрю, что там такое», — подумал он, сошел с коня, спустился в овраг. Видит — лежат два усатых мертвеца, а возле них мешок с золотом. То были разбойники. Ночью они кого-то ограбили, пришли в овраг добычу делить и заспорили. Выхватили свои пистолеты и застрелили друг друга.
Работник взял мешок с деньгами, засунул за пояс один из пистолетов и отправился дальше. Под вечер подъехал он к своему дому. Открыл ворота, въехал во двор, слез с коня, привязал его к забору и направился в дом. Но прежде, чем войти, подумал:
«Дай-ка погляжу в окошко, что жена делает».
Окошко было растворено. Заглянул он, видит — в горнице стол накрыт, а за столом — спиной к окошку — сидят его жена и какой-то парень. Увидел их работник и разгневался.
«Обязалась двадцать лет дожидаться меня, замуж не выходить, а оно вон что! Обманщица!»
Вытащил он пистолет, чтобы застрелить их обоих, но в этот миг вспомнились ему слова старика, купленные за последний золотой: «Прежде чем решиться на что-нибудь, посчитай до двадцати пяти!»
«Посчитаю до двадцати пяти, — подумал он, — а после того застрелю их. Они от меня все равно не уйдут!»
Начал он считать, но не дошел еще и до пятнадцати, как парень повернулся к его жене и сказал:
— Матушка, завтра пойду отца разыскивать. Сколько лет прошло с тех пор, как он нас покинул?
— Двадцать лет, сынок. Тебе и трех месяцев не было, когда он ушел.
«Вот наделал бы я дел, кабы не начал считать до двадцати пяти!» — ахнул вернувшийся отец и крикнул в окошко:
— Сынок, жена, встречайте гостя!
ПРО ДВУХ БРАТЬЕВ-ХРАБРЕЦОВ
Было нас двое, брат да я, — храбрецы, каких мало. Отправились мы в лес за дровами. Нарубили мы сколько надо и сели отдохнуть. Брат и говорит:
— Вот бы сейчас белый каравай — мы бы его натощак в один присест уплели!
Не успел он это промолвить, как, откуда ни возьмись, очутился перед нами белый-пребелый каравай. Разломили мы его и съели.
— А теперь бы флягу вина, мы бы ее до дна выпили! — сказал брат.
И тут же перед нами фляга с вином появилась. Ну мы, конечно, осушили ее.
Разгорелись у брата глаза.
— Хорошо бы сейчас с медведем побороться! — сказал он, и, словно из-под земли, вырос перед нами косматый черный медведь.
Что тут делать?
А у меня словно два сердца. Одно говорит «силу покажи!», а другое кричит — «беги!» Которого послушаться?.. — «Ну, думаю, послушаюсь-ка я того, что „беги“ кричит!» — да как припущу домой. Наутро вернулся я в лес посмотреть, что там без меня случилось: от брата одни лапти остались, а от медведя — ни шерстинки.
МЕШОК С ВЫДУМКАМИ
Хитрец-турок Ходжа Насреддин пришел из Анатолии в болгарскую землю народ дурачить. Дурачил тут, дурачил там, наконец, добрался до села, в котором жил Хитрый Петр. Встретились они на улице, возле поповского плетня.
