Болеутолитель - [55]

* * *

Эйвен Шустек лежал на соседней с Тремалисом кровати. В слабом красном свете рекламы с Рэндольф-стрит человек, обуреваемый страстью к самоувечью, разглядывал комнату.

На маленькой тумбочке между двумя кроватями Тремалис увидел пластиковую карточку удостоверения инвалида, выданную властями штата Иллинойс, несколько монет, упаковки таблеток. Серебристые монетки походили на капельки засыхающей спермы из несбыточных фантазий Виктора.

На стене висел выцветший плакат с изображением Супермена, напоминавший всем, что 1981 год объявлен Годом инвалидов. Рядом с ним голубыми кнопками была прикреплена к стене листовка, приглашающая в чикагское отделение Армии Спасения.

Он посмотрел на Шустека, шепчущего свои вечерние молитвы. Его собственная молитва, обращенная к Дарующим Боль и Восторг, теперь содержала новую просьбу — «благословить моих близких и друзей, чтобы я мог избавить их от боли».

Он снова принялся оглядывать комнату.

Пол был засыпан кусками эластичных бинтов, пустыми пузырьками из-под лекарств, комками ваты и коробочками из-под лейкопластыря. Часть имущества Американской Мечты? Или маскировочный материал? Кто знает?

Под кроватью, на которой лежал Тремалис, находились принадлежавшие Шустеку кипы комиксов.

Шустек объяснил, что все эти книги получил от Барри Бонасеры, владельца магазина «Все Американские Комиксы», потому что он как-то раз предотвратил ограбление этого магазина, за что благодарный хозяин теперь снабжал его старыми книгами бесплатно.

Тремалис снова подумал о Рив, о том, как поспешно попрощался с ней сегодня ночью. Может быть, Рождество и Новый Год в 1989-м окажутся для них удачнее. Для всех троих.

— Я был близок с Рив, — шепот Шустека вызвал у него шок. Он подумал, что сам произнес эти слова, дав волю воображению.

— Что? — сказал он, пытаясь сдержать нотки отчаяния.

— Да, это так, — сказал Шустек, глядя прямо в потолок, — Она видела меня без ручных браслетов.

* * *

Перед тем, как заснуть, Шустек вновь вернулся к своим мыслям. «Сегодня Американская Мечта был застрелен в туннеле Ван-Бурен, под линией надземки», — это был бы подходящий заголовок.

Но он достойно сопротивлялся. Никто и никогда его теперь не разбудит.

Никогда.

После этого он заснул глубоким и спокойным сном.

Глава 41

Той же ночью голос Отца потребовал, чтобы Фрэнк Хейд повернул инвалидное кресло, дав возможность обезглавленному трупу видеть черно-белую фотографию Джона Ф. Кеннеди, висевшую над флаконом «Гловер-тоника» и бутылочками с лекарствами и мазями.

Некоторое время Хейд безуспешно пытался приподнять сгнившие руки Отца с подлокотников кресла, так чтобы не отломились пальцы. Наконец, ему это удалось, и он, обняв труп по-медвежьи, обошел вокруг кресла, стараясь не думать о тварях, которые кишели в полости горла его Отца.

Затем он помолился.

О, Иисус, Сын Божий, ниспошли свою милость на Душу ДЖОНА ФИТЦДЖЕРАЛЬДА КЕННЕДИ.

Услышь, О Господи, наши молитвы, в коих смиренно просим Тебя явить Свою милость к душе раба твоего ДЖОНА, коему повелел Ты покинуть этот мир, да сохрани его в обители мира и света, среди Твоих Святых и Праведников.

На милость Твою уповаем. Аминь.

Хейду очень нравилось звучание слов коему повелел Ты, но после того, как Отец приказал ему повторить молитву двадцать пять раз, ибо Кеннеди заслуживал памяти, грузный неуклюжий мужчина разрыдался от усталости.

Глава 42

Бен Мерди столкнулся с трудностями в приобретении подержанных инвалидных колясок, но уверил Эйвена Шустека, что к концу недели он их добудет. Задержка не особенно обеспокоила Шустека, поскольку у Американской Мечты было и без того очень много дел. Главным среди них стало выявление мест, которые мог посетить Болеутолитель.

Вот почему они с Виком Тремблом стояли сейчас на улице, изрядно заморозив задницы. Была уже суббота, 7 января. Окружавшие их мусорные баки переполнял рождественский хлам: осыпающиеся елки, разбитые лампочки и игрушки, открытки с рождественскими поздравлениями, которые успели надоесть.

— Я вообще-то не очень хорошо понимаю, что мы тут делаем, — Тремалис первым нарушил молчание, которое до сих пор прерывалось лишь стуком зубов.

Галогенное освещение улицы придавало их лицам оттенок уродства. Американская Мечта одел сегодня кремового цвета маску, как атрибут своего костюма. Когда он погружался в тень от домов, безглазая маска выглядела особенно жутко.

— Мало того, что мы перепачкали свои куртки в разном дерьме…

— Моим доспехам — ответил Мечта, — ничего не страшно.

— Ну хорошо. Ладно, — пробурчал Трембл, — Но ты все-таки не ответил на мой вопрос.

— Если Фрэнк Хейд — это и есть Болеутолитель, — монотонно произнес Американская Мечта, почесывая руку под правым браслетом, — а мы оба уверены, что это так, судя по сообщению лейтенанта Дейвса, тогда он должен бояться женщин…

— Звучит довольно-таки банально, тебе не кажется?

— Все наше существование довольно-таки банально, Вик, ответил Мечта, что прозвучало мудро и в то же время туманно. Они продолжали прохаживаться по грязному талому снегу. — Посуди сам: все жертвы, начиная с ноября, были мужчинами, за исключением Вильмы Джерриксон.

— Она могла для него выступить в качестве образа матери, — допустил Трембл.