Бои у озера Хасан 29 июля – 11 августа 1938 года - [26]
На следующий день, 3 августа, 40-я стрелковая дивизия, не добившись успеха, стала выходить из боя. Ее отход на исходные позиции происходил под сильным огнем японцев Лишь к 15 часам дня батальоны дивизии вышли в назначенные им районы сосредоточения.
В месте расположения отошедшей от высот стрелковой дивизии уже вовсю "действовал" начальник Главного политического управления РККА, он же заместитель наркома обороны Л. Мехлис. Полновластный сталинский эмиссар вмешивался в приказы командующего Дальневосточным фронтом, отдавая собственные распоряжения. А главное – Мехлис на скорую руку творил суд и расправу.
Тот же Мехлис еще 31 июня сообщил в Москву: "…в районе боев нужен настоящий диктатор, которому все было бы подчинено". "Засветившийся" маршал Советского Союза В.К. Блюхер для этой цели уже не подходил: судьба прославленного красного полководца Гражданской войны была предрешена.
Свидетельство тому все тот же приказ Народного комиссара обороны СССР маршала Советского Союза К.Е. Ворошилова № 0040 от 4 сентября 1938 года: "Даже после получения указания от Правительства о прекращении возни со всякими комиссиями и расследованиями… т. Блюхер не меняет своей пораженческой позиции и по-прежнему саботирует организацию вооруженного отпора японцам. Дело дошло до того, что 1 августа сего года при разговоре по прямому проводу тт. Сталина, Молотова и Ворошилова с т. Блюхером, тов. Сталин вынужден был задать ему вопрос: "Скажите, т. Блюхер, честно, – есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание – я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля".‹11›
3 августа нарком обороны Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов принимает решение возложить руководство боевыми действиями в районе озера Хасан на начальника штаба Дальневосточного фронта комкора Г.М. Штерна, назначив его по совместительству командиром 39-го стрелкового корпуса. Таким образом, командующий фронтом маршал В.К. Блюхер фактически был отстранен от непосредственного руководства боевыми действиями на государственной границе.
В состав 39-го стрелкового корпуса к тому времени входили 32, 40, 26, 39-я стрелковые дивизии и 2-я механизированная бригада, а также части корпусного усиления. Одновременно в боевую готовность приводилась вся 1-я общевойсковая армия, оборонявшая Приморье.
73. Группа летчиков 1-й Приморской армии, отличившихся в боях на озере Хасан. Август 1938 года (АВЛ).
74. Заместитель командующего ДВФ no авиации комбриг П.В. Рычагов и полковник A.B. Володин осматривают места боев. Район озера Хасан, август 1938 года (АВЛ).
75. Японские позиции 150-мм орудий, брошенные противником в районе озера Хасан. Август 1938 года (АВЛ).
Возможность прекратить военный конфликт у озера Хасан мирными переговорами еще была. В Токио быстро поняли, что победный бой местного значения за две приграничные сопки может вылиться в гораздо более широкую вооруженную конфронтацию. Но главные силы императорской армии находились в то время не в Маньчжоу-Го, а вели военные действия против чанкайшистского Китая. Поэтому было принято решение локализовать пограничный вооруженный конфликт на выгодных для себя условиях.
4 августа японский посол в Москве М. Сигэмицу заявил Народному комиссару иностранных дел СССР – М.М. Литвинову о готовности правительства Японии приступить к переговорам по урегулированию пограничного конфликта. Посол Сигэмицу знал, что его империя вполне могла с позиции силы раздувать костер большой воины.
Советское правительство выразило готовность к таким переговорам, но при обязательном условии – японские войска должны быть выведены с захваченной пограничной территории. Нарком иностранных дел М.М. Литвинов заявил японскому послу:
"Под восстановлением положения я имел в виду положение, существовавшее до 29 июля, то есть до той даты, когда японские войска перешли границу и начали занимать высоты Безымянная и Заозерная…"
Токио, уверенное в своих силах, с такими условиями советской стороны не согласилось. Ее московский посол М. Сигэмицу предлагал вернуться к границе до 11 июля – то есть до появления пресловутых окопов на вершине Заозерной.
Однако такое предложение японской стороны запоздало по одной весомой причине. ТАСС уже передало официальное сообщение о том, что японские войска захватили советскую территорию "на глубину в 4 километра". Однако в действительности такой "глубины захвата" просто не было. По всей советской стране шли многолюдные митинги протеста, участники которых требовали обуздать зарвавшегося агрессора.
5 августа ТАСС распространило ответ народного комиссара иностранных дел М.М. Литвинова японскому послу в Москве: "Советские народы не станут мириться с пребыванием иностранных войск хотя бы на клочке советской земли и не будут останавливаться ни перед какими жертвами, чтобы освободить ее".
Стороны за считанные дни нарастили в месте боев большие силы. На 5 августа оборону на сопках Заозерная и Безымянная держали, имея в ближайшем тылу войска второго эшелона, японские 19-я пехотная дивизия, пехотная бригада, 2 артиллерийских полка и отдельные части усиления, в том числе 3 пулеметных батальона, – общей численностью до 20 тысяч человек. В случае необходимости эти силы могли быть значительно усилены.
