Бои на Карельском перешейке - [25]
Рассекая предрассветную мглу, грянул взрыв, за ним другой, третий. Белофинны, словно обезумев, открыли беспорядочный ураганный огонь по тем местам, где произошли взрывы. Саперы к этому времени уже отползли гораздо правее и залегли за надолбами.
Дарвин подал команду:
— Переползать вправо, от надолбы к надолбе.
Чем дальше продвигались наши бойцы вдоль вражеских надолб, тем слабее становился огонь белофиннов. А когда саперы продвинулись вправо метров на сто, то заметили, что совсем выбрались из зоны огня. Только отдельные шальные пули, словно осы, жужжали иногда над головой.
Свернув на поляну, саперы благополучно добрались до своего батальона.
— Благодарю вас, товарищ Дарвин! — сказал комбат и, протянув руку, спросил:
— А как остальные?
— Ни одной царапины, товарищ капитан!
Через несколько минут Дарвин увидел незабываемую картину.
…На равнину вышли наши мощные танки, вслед за ними двинулась неутомимая пехота. Войска устремились в ворота, проделанные ночью руками отважных саперов. Враг, не выдержав натиска, покинул высоту, на которой развевался красный флаг.
Стрелял я и до службы в Красной Армии неплохо, а в течение последних двух лет готовился стать снайпером.
В снайперской команде я изучил оптический прицел, много тренировался на стрельбах. Мой друг Олейников тоже стрелял отлично, и у нас постоянно разгоралась страсть соревнования. Мы работали над собой упорно и настойчиво, перегоняя друг друга, радуясь каждой новой удаче. Когда началась война с белофиннами, Олейников и я попали в один батальон.
…Батальону было приказано обойти врага с левого фланга и ударить в тыл. Перед операцией все мы, бойцы, командиры и политработники, осмотрели и вычистили оружие, запаслись патронами, гранатами и продуктами.
— Ну, Щуклин, — сказал мне Олейников, — береги оптический прицел. Кажется, нам предстоит серьезная работа.
— А ты не забудь, — возразил я, подшучивая над Олейниковым, — не забудь, что расстояние между глазом и оптическим прибором во время прицеливания не должно превышать 8,5 сантиметра. А то я дам тебе сто очков вперед…
— Посмотрим…
Разведка нащупала свободный проход, и мы двинулись. Густые кроны вековых сосен закрывали от нас небо. Под ногами хрустел и поскрипывал снег. Ухо ловило каждый посторонний шорох, глаз искал в лесной чаще признаки вражеской жизни.
Мы с Олейниковым держались возле командира батальона капитана Подставкина. Снайперы обязаны в любой момент защитить своим метким огнем командира, если он подвергнется опасности.
Во второй половине дня батальон, углубившись в белофинский тыл, круто свернул направо. Где-то здесь находилась шоссейная дорога, по которой шло боевое питание. Вскоре наша разведка вернулась, обстрелянная с деревьев.
— Щуклин и Олейников, — позвал нас капитан Подставкин, — очистить путь для батальона. Пробирайтесь осторожно, не делайте переполоха раньше времени…
Мы протерли оптические прицелы, разошлись на десять шагов друг от друга и стали продвигаться вперед. Наша дружба с Олейниковым, сработанность, взаимное понимание облегчали задачу.
Кивнув Олейникову, чтобы он продолжал ползти, я тем временем тщательно обследовал в оптический прицел впереди лежащую местность, особенно деревья, густые кроны их, покрытые снегом. Затем Олейников наблюдал, я полз. Так мы, взаимодействуя и оберегая друг друга, пробрались к небольшому озеру.
Лежа в кустарнике, смотрели несколько минут на тот берег, шарили по верхушкам деревьев. Именно там должна быть «кукушка», обстрелявшая нашу разведку.
— Есть, — шепнул Олейников, не отрывая глаз от оптического прицела. — Вижу.
— Где? — спросил я также полушепотом.
— Прямо перед нами отдельное дерево… Фигура человека хорошо замаскирована, но виден черный ручной пулемет.
— Ага, — я тотчас увидел в оптический прицел шюцкоровца в белом халате на самой верхушке сосны.
Олейников, продолжая наблюдать, сказал:
— Шестьсот метров. Веди огонь.
Я поставил дистанционную шкалу на 600 метров, прицелился и выстрелил.
— Ранил в ногу, — заметил Олейников, — дернулся, как черт, схватился за пьексу…
В этот момент раненый шюцкоровец открыл из пулемета огонь по нас. Стрелял он хорошо, пули зарывались в снег рядом с моей головой.
Я быстро и незаметно переменил место. Дал знак Олейникову: «Веди огонь», и стал наблюдать.
После выстрела Олейникова шюцкоровец выронил из рук пулемет, медленно отделился от дерева и полетел вниз. С веток поднялся белый столб снежной пыли.
Мы еще раз внимательно обследовали местность и, вернувшись, доложили капитану Подставкину:
— Путь свободен.
Батальон продолжал свой путь. Впереди снова шла разведка. А мы с Олейниковым опять заняли места возле командира.
Когда солнце уходило за горизонт, разведка донесла, что обнаружен противник силой до батальона. Наш батальон развернулся в боевой порядок. Я и Олейников поместились на левом фланге, между станковыми пулеметами и капитаном Подставкиным.
Не доходя до шоссейной дороги, увидели в лесу группу белофиннов. Раздались одиночные выстрелы с нашей стороны и ответная стрельба врагов. Я стрелял, перебегая от дерева к дереву. Белофинны рассыпались и, пригнувшись, стали удирать.
