Бои на Карельском перешейке - [16]

«Хорошо, что нас еще не накрыла вражеская артиллерия, собрались — прямо толпа!» — резко осуждая себя, подумал капитан Угрюмов. Взвесив обстановку, принял решение:

— Немедленно идти вперед и взять Териоки — полностью выполнить и дальнейшую задачу.

Он отдавал себе полный отчет в том, насколько ответственно это решение: средства усиления еще не подошли. Ни танков, ни артиллерии не видать. Времени уже 14 часов. Бойцы с утра еще не ели.

Но батальон уже добился серьезного успеха, и этот успех надо развивать. Бессмысленно и глупо топтаться, дожидаясь средств усиления. И капитана Угрюмова охватывает радостный жар борьбы, боя, победы.

* * *

Быстро двинул свои роты комбат Угрюмев. Теперь батальон шел между железной дорогой и Курносовским шоссе, за которым был морской залив. Угрюмов пустил вдоль берега 4-ю роту, сам пошел с 5-й ротой левее полотна, а во втором эшелоне шла 6-я рота.

Сновали связные, — 4-ю роту Угрюмов не видел в лесу и беспокоился о ней.

С правой стороны, за полотном, двигался 3-й батальон. С ним была зрительная связь.

Опять началось лесное болото. Ноги у бойцов глубоко уходили в мох, в осоку. На кочках, в следах краснели раздавленные ягоды клюквы. Лес поредел. Начались низкие кустики, кочки, елочки. За ними зловещей громадой желтел обрыв эскарпа — противотанкового сооружения, и по гребню его тянулось плетенье колючей проволоки на свежих сосновых кольях.

— А что, если там пулеметы врага?

Капитан Угрюмов выбросил свои станковые пулеметы на рубеж, с которого в любую минуту можно было обстрелять любую точку на эскарпе. Разведка уже подобралась к самому обрыву. Вместе с разведчиками шли красноармейцы с ножницами для резки проволоки. Где же противник? Что же он затеял, если не использовал такую позицию?

Слева, где шла 4-я рота, послышалась очередь, другая. Что там?

Впереди, помогая друг другу, вскарабкались на эскарп бойцы. Лязгнули ножницы, звякнув, свилась в кольца проволока. Рота быстро перевалила через эскарп. Связной, обливаясь потом, доложил, что 4-я рота лейтенанта Мухамедзянова прошла вдоль взморья уже третий эскарп.

— Вот почему и откатываются белофинны! Мухамедзянов их обходит! Вот командир! Будет так дальше действовать — дам ему рекомендацию в партию!

Роты проходили эскарп за эскарпом. На небо набежали тучи, посыпал влажный снег. До сумерек оставалось часа полтора. Кусты поредели. За кочкастой поляной на опушке леса стояли мрачные дома.

— Тут они нас и встретят! — сказал капитан Угрюмов, осматривая поляну, взвешивая обстановку.

Ручей наискосок через поляну, ложбина вдоль полотна железной дороги могли быть использованы как прикрытие. Разведка уже прошла за ручей. Взводы 5-й роты стали вытягиваться на поляну. Под ногами хлюпал талый снег. Угрюмов шел справа, пристально всматриваясь в мрачную опушку леса.

Командиру 5-й роты лейтенанту Кучкину комбат приказал выбросить взвод влево, по кустам, в обход поляны. Взвод лейтенанта Филонина скрытно ушел влево.

Впереди разведка подходила к домам. Уже 6-я рота вышла на поляну. И тут с той опушки затрещали резкие очереди автоматов «Суоми».

— Ложись! — скомандовал комбат, старательно укрылся сам за бугорком и приказал открыть огонь и взводу минометов лейтенанта Арянова.

Грянули на опушке разрывы мин. Слева ударили ручные пулеметы лейтенанта Филонина.

А здесь, на поляне, вскочил лейтенант Соловьев и метнулся вперед.

— За Родину! За Сталина! — кричал он и мчался через ручей, через кочки. Вслед бежали командиры, красноармейцы.

За предпоследним перелеском перед Териоками тоже была поляна. Только разведчики втянулись в кусты, — раздался взрыв, взметнулась земля, балки.

— Мины! — тревожно крикнул боец.

В кустарнике лежали два раненых красноармейца. Их уложили поудобнее, перевязали. Спереди, из-за елей вдруг затрещали автоматы и винтовки белофиннов. Бойцы залегли. Они лежали на минном поле.

Начальник штаба Дорошенко строго потянул за рукав Угрюмова, и они легли.

— Вы берегите себя, товарищ комбат, вас так обязательно убьют! — сердито и заботливо выговаривал он.

В сумерках мелькали, словно падающие звезды, красные трассирующие пули врага. Над вершинами деревьев полыхало тревожное зарево пожарищ.

Капитан Угрюмов послал связных в соседний батальон. И вскоре — обходом справа — белофинны были сбиты и с этого рубежа.

Что же дальше? В километре-двух была станция Териоки. Ее и надо было бы захватить. Капитан Угрюмов, приподнявшись, оглядел боевых соратников.

Мокрые, озябшие, они лежали на снегу с оружием в сторону врага. Ни одной жалобы, ни одного косого взгляда, а ведь от каждого потребовалось неимоверное напряжение всех с надвигаться вперед? — но ведь местность впереди не разведана. Темно. Минное поле. И спереди бьют уже станковые пулеметы белофиннов. Их не менее шести.

Комбат Угрюмов принял правильное, смелое решение: вывести батальон назад, влево, на восточную окраину Териок.

Угрюмов связался с соседом, и оба батальона без единой потери вышли на окраину Териок, заняли до утра круговую оборону.

Командованию полка было послано донесение.

Ночевали батальоны в домах. Вокруг было выставлено сильное боевое охранение. Еще тогда, когда батальон выходил из минного поля, нарастая, послышался гул танков. Капитан Угрюмов почувствовал на себе тревожные, вопрошающие взгляды: «чьи танки?» Но это были свои — приданная батальону рота лейтенанта Преображенского. Он пустил танки по полотну железной дороги. По Курносовскому шоссе, сплошь заминированному, его рота наверняка не прошла бы.