Богиня - [105]

– Ты не только бросила меня, – потрясение прошептал он, – ты увезла моего сына. Почему, Валентина? Почему?

И вновь последние пять лет словно растаяли. Что ему сказать? Как объяснить? Она помнила все до последней мучительной мелочи.

– Потому что знай ты правду, конечно, оставил бы Кариану и признал бы Александра. И тогда с твоей карьерой было бы покончено. Потому что наше будущее строилось бы на несчастье Карианы. Потому что я люблю тебя.

– И потому вышла замуж за своего грека. Он знал, что ребенок, которого ты носишь, – чужой?

Валентина посмотрела ему прямо в глаза:

– Да, знал.

– Ты любила его?

Вопрос прогремел, как пистолетный выстрел в конце пьесы.

– Да, – повторила Валентина. Теперь не время объяснять, что ее любовь к Паулосу была совсем другой, чем любовь к нему.

Видал со свистом втянул в себя воздух. В его глазах сгустилась тьма.

– Похоже, все эти годы ты знала лишь счастье, а я… – Он с гримасой отвращения махнул рукой. – Nem fontos. He важно. Каким дураком я был! Если бы я только знал…

Они глядели друг на друга через годы, разлуку, расстояния.

– Теперь ты знаешь, – просто сказала она.

– Да.

Они не могли отвернуться, не могли отвести глаз. Ярость и ревность Видала стихли. Да, теперь он знал и больше никогда не повторит своей ошибки. Судьба предлагает им начать все сначала. Дает второй шанс.

– Я люблю тебя, – выдохнул он, обнимая ее и привлекая к себе. – Я люблю тебя и никогда больше не позволю уйти. Ни тебе, ни моему сыну. Я вас не отпущу.

– Четыре года он был сыном Паулоса, – напомнила Валентина, поднимая голову. – Ты не можешь так быстро предъявить свои права на него. Александр не поймет.

– Ты права, – согласился он, обводя пальцем идеальные контуры ее лица. – Но зато я могу предъявить права на тебя, Валентина. Сейчас. Немедленно.

И, не оборачиваясь, рывком задвинул засов на двери.

Глава 22

Давка в «Сарди» была такой, что никто не заметил, как ведущая актриса и Видал Ракоши стараются постоянно держаться вместе, явно злоупотребляя при этом обществом друг друга.

Стен Кеннауэй восторженно принимал поздравления Видала. Не было ни одного фильма Ракоши, которого бы он не видел. Он смотрел их снова и снова, стараясь учиться у великого режиссера. Видал Ракоши не стремился вписаться в голливудскую систему, а работал вне ее и добился славы и успеха. Для Стена этот человек был ожившей легендой.

– Видал Ракоши считает, что присутствующие на сегодняшнем спектакле никогда его не забудут, – возбужденно поделился он с одним из ведущих критиков Бродвея.

Тот лишь высоко поднял бокал с шампанским в знак согласия. Даже сейчас при воспоминании о неукротимой чувственности, почти физически ощутимой под внешней сдержанностью и спокойствием героини Валентины, по спине критика поползли мурашки.

В комнате звенели поздравления, лучшее французское шампанское текло рекой. Лейла казалась опьяненной успехом и счастьем.

– О, пожалуйста, ущипните меня, я никак не могу проснуться, – повторяла она актерам, тоже быстро хмелеющим, но уже от вина. – Это не Ларри Оливье, вон там, рядом с Валентиной и Видалом?

– Он приехал сразу же, после того как сыграл в бергмановской пьесе «Не время для комедии».

– О Боже! А с ним Катарина Корнелл! И Гатри Мак-клинтик?!

. – Он привез с собой всех актеров, и тебе лучше сделать сияющее лицо и улыбнуться как можно лучезарнее, дорогая. Эллиот Арнольд из «Нью-Йорк телеграф» направляется в нашу сторону.

– Какого черта он здесь делает? – осведомилась Лейла, лихорадочно хватая очередной бокал с шампанским. – Ему следовало бы писать рецензию на «Гедду»!

– Если он здесь, значит, уже все написал, дорогая. И не тревожься о ее содержании. У меня предчувствие, что мы за один вечер достигли славы и признания.

– Благодаря Валентине, – прибавила Лейла. – Никто из тех, кто попадает в ее орбиту, не может провалиться.

Валентина… Валентина… Это имя звучало повсюду. Она потрясла их. Ошеломила. Воспламенила. Единственным человеком, оставшимся безучастным в этой комнате, казался Дентон Брук Тейлор.

Остальные были слишком охвачены истерией, что бы заметить, как Валентина не только вошла вместе с Видалом, но и крепко держала его за руку. Правда, вряд ли этому придали бы значение. Все вокруг обнимались и целовались. Видал был режиссером Валентины, она снималась только у него, и все посчитали вполне естественным, что он делил с ней сегодня лавры. Но Дентон мгновенно понял, что с появлением Видала его собственным тщательно разработанным планам грозит крах.

Просто друзья не держатся за руки с таким видом. Они буквально пожирали друг друга глазами.

Холодная ярость скользкой гадюкой заползла в душу. Никто еще не смел лишать его желанной добычи. Серые глаза Дентона стеклянно блеснули. Недаром на аукционах он перебивал цену любого конкурента, торгуясь до последнего, и не позволял никому купить облюбованную им вещь. Сейчас он поступит точно так же. Какую бы роль ни играл Видал Ракоши в прошлом Валентины, будь Дентон проклят, если позволит ему вновь появиться в ее жизни. Ракоши должен уйти. Но как и когда?

Стен Кеннауэй обнял Брук Тейлора за плечи.

– Вы были правы, Дентон. О Господи, как вы были правы!