Богиня любви, или Она не прощает измен - [14]

– Папа, – сказала она, когда ей ответили, – ты мне очень нужен.

– Где ты, доченька? Скажи мне, где ты, и я за тобой приеду.

Глава 5

Генерал Алексей Константинович Махов шел по коридору, стараясь не встречаться взглядом с проходящими мимо него людьми. Он отвечал на приветствия, но в глаза предпочитал не смотреть. Казалось, что все прожигают спину любопытством и, что еще хуже, сочувствуют. Больше всего генерал не мог терпеть жалости к себе. Уж лучше встречать насмешку в лицах коллег, презрение, наконец. Но жалость – это было невыносимо! Махов понимал, что о том, чем занимался Константин, в управлении мало кому известно. С одной стороны, он боялся, что преступная деятельность сына поставит под удар его репутацию, сделает его уязвимым, с другой – искренне желал, чтобы об этом узнали все. Тогда глаза сотрудников не посылали бы в его сторону слезливые сигналы в связи с постигшей утратой, а пылали бы негодованием, что было бы гораздо легче перенести. Лишь полковник Илин и его команда точно знали, чем Костя занимался в своей якобы научной лаборатории. Но они будут молчать, и не только потому, чтобы по управлению не поползли грязные слухи, а главным образом, чтобы не раскрывать тайну следствия, которое они вели. Именно к ним направлялся Махов.

Без стука он вошел в кабинет и усмехнулся. Капитан Гордеев, с наслаждением куривший у окна, как нашкодивший школяр, выбросил окурок в окно и с виноватым лицом начал разгонять дым перед собой. Полковник Илин, оторопело наблюдавший за его суматошными движениями, зычно хохотнул, но тут же умолк, увидев генерала.

– Перестаньте вести себя так, будто в чем-то предо мной провинились.

Голос Махова грозной волной разошелся по кабинету. Он в раздражении покачал головой и хмуро добавил, обращаясь к Илину:

– Женя, это мне должно быть стыдно.

– Достаточно, Алексей Константинович, – поднял руку полковник Илин. – Покончим с извинениями раз и навсегда. Не ваша вина в том, что Костя погиб, и тем более в том, чем он занимался.

– А чья? – хмуро спросил генерал. – Он ведь мой сын, а я не знал о его жизни ровным счетом ничего.

Полковник Илин прекрасно понимал, почему генерал мучается. Он помнил день похорон, лицо Махова, перекошенное от злости и непонимания, и то внезапное исчезновение, которым генерал продемонстрировал свое отчаяние. Илин нашел его на даче, где Алексей Константинович в течение недели прятался от мира. Старик лежал на старой кушетке и с безразличием смотрел в потолок. Он выглядел как иссохшая мумия, и жалко и величественно одновременно. Густая белая щетина покрыла его лицо, щеки впали, а глаза ввалились. Сначала Илин со страхом подумал, что тот умер от горя.

– Руки наложить на себя не могу, – услышал он его тихий голос, – а сдохнуть очень хочется.

И наградил полковника таким взглядом, от которого похолодели ладони и спина покрылась потом.

– Сожалею, – сказал Илин и больше ничего не смог добавить.

– Оставь меня, Женя. Хочу еще побыть один.

– Но… – замялся тот.

– Завтра увидимся. – Генерал слабо махнул рукой, указывая на дверь. – И спасибо тебе.

Генерал не обманул. Как и обещал, он появился в управлении. Невообразимо постаревший за последнюю неделю, он стал похож на древнего старца. И если раньше в управлении называли его Стариком за опыт и потому, что очень уважали этого принципиального и честного человека, то теперь прозвище полностью оправдывало себя. Перед Илиным стоял уставший от жизни человек, разочарованный и убитый горем. Кожа висела на его когда-то моложавом лице, да и генеральский китель болтался на сутулых плечах.

Капитан Антон Гордеев быстро заварил чай и поставил перед генералом и Илиным дымящиеся чашки. Сам выпил стакан воды, крякнул от удовольствия, вызвав улыбку на лице Махова, подошел к своему рабочему месту и начал перебирать бумажки.

– Какие новости?

– Гадкие, – ответил Илин, положив рядом с Маховым папку. – Таня Михайлова была убита не в перестрелке с людьми Шерера. Две пули в затылок она получила от того, кто находился далеко от эпицентра. Работал снайпер. Мы уже установили место, откуда он стрелял. Кроме оставленной винтовки и гильз, ничего не нашли. Он же и Шерера застрелил.

– Значит, снайпер не был «контролером»?

– Нет, он не прикрывал людей Шерера. Он был там с одной-единственной целью: убрать Шерера, который мог вывести нас на хозяина. И Таня не просто попала под пулю. Такую ошибку тот спец вряд ли допустил бы. Она была явной мишенью.

– А люди Шерера?

– В живых остались двое. Молчат, потому что не знают, о чем говорить.

Генерал устало вытер лицо.

– Рабочие лошадки, – сказал капитан Гордеев. – Они лишь принимали товар. Распространением груза занималась другая команда. Хитроумная схема получается. Группировка Шерера имела узкоспециализированную ячеистую структуру. Функции каждой ячейки строго разделены. И члены групп, как я понимаю, незнакомы друг с другом. Они словно ограничивали ущерб, который может быть нанесен в случае внедрения сотрудников органов в одну из таких ячеек.

– Да, – добавил Илин, – конспирация весьма серьезная. Но хуже всего то, что их прикрывают наши.

– А кто именно, нам неизвестно, – добавил Махов. – Получается, Таня зря погибла.