Парень он, правда, хоть куда: и работает неплохо, и в шахматы играет, и школу скоро кончит, но кавалер самый никудышный. Восемнадцать лет на свете прожил, а танцевать так и не научился. И галстук завязать как следует не умеет. И подбородок всегда в чернилах. И главное – девушек боится. Как только незнакомую девушку увидит – поскорей в сторону. А если в сторону никак нельзя, так тут такое с нашим беднягой творится, что смотреть жалко: идет рядом с девушкой, слова не вымолвит, только глазами нам знаки подает: погибаю, мол, не покидайте!
Уж мы его учили-учили, и все вместе и порознь.
Красавчик Витя весь свой опыт ему передал – ничего не утаил. Умный Миша целую лекцию прочитал-научно доказал, что девушка, по существу, ничем не отличается от парня. Не помогло.
И как же он мог познакомиться с такой красавицей, да еще на экзамене по химии?
– Все ясно, – сказал умный Миша. – Когда человек влюбляется, контроль рассудка ослабевает и явления внешнего мира могут отражаться в сознании с некоторыми искажениями. – И оп поправил очки на своем ученом носике, похожем на маленькую кнопочку.
А красавчик Витя, комкая в руках новую фуражку, взволнованно убеждал:
– Уж поверь мне, уж мне ли не знать? Нет таких, чтобы зомли не касались подметками! Соврал ты, Петя Коржик!
А Петя клянется, что он нисколько но соврал, что все так и есть, как оп говорит.
– Постойте, ребята, – сказал умный Миша. – Ясно одно: мы должны сами увидеть эту красавицу и решить – действительно ли она так красива, как пас уверяет Петя Коржик, или жо он просто жалкий влюбленный и слова его не заслуживают никакого доверия!
Сначала Петя Коржик ни за что не хотел назвать се имени, но когда умный Миша сказал, что в таком случае он будет считать разговор исчерпанным и лучше займется изучением английского языка, бедняга сдался.
– Пожалуйста! – сказал он. – Глаша Парфенова! Угол бульвара Молодежи и переулка Светлых Надежд. Там дом строится. Там она работает.
На следующий день, сразу после работы, наспех умывшись, мы вскочилп на велосипеды и среди потока автомобилей, автобусов и троллейбусов помчались к переулку Светлых Надежд.
Пети Коржика с нами не было. Он пошел в парикмахерскую подстричь свои космы, потому что вечером должен был встретиться с Глашей Парфеновой в парке культуры и отдыха.
На углу бульвара Молодежи и переулка Светлых Надежд действительно строился дом. Он был обнесен лесами будто клеткой, и на разных этажах работали девушки-маляры в красных платочках и синих штанах.
Мы соскочили с велосипедов, задрали кверху головы, и, хотя нас толкали прохожие, мы стояли и разглядывали девушек, надеясь увидеть среди ппх ту, которая так поразила воображение Пети Коржика.
Но девушки были как девушки, не лучше и не хуже всех других девушек на свете: и все они касались подметками дощатого настила лесов; и каждой можно было поглядеть в глаза – голова не кружилась. Не было среди них ни особых красавиц, ни особых дурнушек, кроме, впрочем, одной – неуклюжей толстушки в мальчиковых ботинках, которая топала так, что доски под ней гнулись и грохотали. будто кто-то бросал на них булыжники.
Она проходила на высоте третьего этажа с ведром и кистью в руках и напевала таким голосом, что прохожие, которым даже в голову но могло прийти, что этот голос принадлежит девушке, говорили: "Уж если не могут исправить громкоговоритель, так лучше бы выключили его совсем".
– Эй ты! – закричал красавчик Витя. – Пожалей, пожалуйста, наши барабанные перепонки!
Услышав это, она перегнулась через перила, и мы увидели такие добродушно-веселые щелочки глаз и столько веснушек на несоразмерно маленьком носике, похожем на озорную морковку, что нам стало весело, как в цирке.
– Чего рты разинули, бездельники! – закричала толстушка. – А ну, марш отсюда, а не то я вас разделаю, как вот эту стену! – И она обмакнула кисть в ведерко с зеленой краской.
– Постой! Постой! – замахал руками красавчик Витя. – Скажи, где тут работает Глаша Парфенова?
– А зачем вам Глаша Парфенова? – спросила она. – Зачем она вам, бездельникам, понадобилась? Я – Глаша Парфенова!
– Ты… Глаша Парфенова?
– Это… Глаша Парфенова?
– Она… Глаша Парфенова?
– Я – Глаша Парфенова!
Мы так и покатились со смеху. А Глаша Парфенова, глядя на нас, стала смеяться тоже. И смеялась она так, что доски под ней ходили ходуном и зеленая краска выплескивалась из ведерка и капала на белый верх новенькой морской фуражки красавчика Вити.
Всю дорогу мы хохотали. Ну и разыграл нас наш тихоня и скромник! И кто бы мог подумать, что он способен выкинуть такую штуку?
Когда мы вернулись, Петя Коржик был уже дома. В парикмахерской его подстригли, побрызгали одеколоном, галстук был завязан по всем правилам.
Петя сидел все над той же тетрадью, но решал, как видно, такую задачу, какой нет ни в одной школьной программе.
– Были у нее? – спросил он с тревогой. – Видели?
– Ой, были! – хохотал красавчик Витя.
– Ой, видели! – покатывался умный Миша.
А Петя чуть не плакал.
– Может, вы приняли за нее другую, – говорил он в отчаянии. – Может, там у них две Глаши Парфеновы?.. Пойдемте со мной, вы увидите сами, что я не приврал ни слова, что такой, как она, нет ни в кино, ни на картинках, ни в жизни.
