Боги и герои. Мифы Древней Греции - [36]

Сурово принял Эномай нового жениха:

– Ты хочешь получить в жёны дочь мою Гипподамию? Разве не видел ты, сколько славных героев сложило за неё головы в опасном состязании? Смотри, как бы и тебя не постигла их участь!

– Не страшит меня участь погибших героев, – ответил царю Пелопс. – Я верю: помогут мне боги Олимпа, – с их помощью получу я в жёны Гипподамию.

Жестокая улыбка зазмеилась на устах Эномая: много раз слыхал он подобные речи.

– Слушай же, Пелопс, вот условия состязания: путь лежит от города Писы через весь Пелопоннес до самого Истма[88] и кончается у жертвенника властителя морей Посейдона недалеко от Коринфа. Если ты достигнешь жертвенника первым, то победил, но горе тебе, если быстрее окажусь я. Тогда пронзит тебя в пути моё копьё, как случилось уже со многими героями, и бесславно сойдёшь ты в мрачное царство Аида. Я дам тебе лишь одно снисхождение, как давал и всем другим: ты тронешься в путь раньше меня. Я же принесу прежде жертву великому громовержцу и только тогда взойду на колесницу. Спеши же проехать за это время как можно больше пути.

Пелопс ушёл от Эномая, зная, что только хитростью удастся ему победить жестокого царя. Решил он найти себе помощника. Тайно пошёл Пелопс к возничему Эномая Миртилу, сыну Гермеса, и попросил его, обещая богатые дары, не вставлять чек в оси, чтобы соскочили колёса с колесницы царя и задержало бы это его в пути. Долго колебался Миртил, но потом всё же соблазнился богатыми дарами и пообещал сделать то, о чём его просили.

Настало утро. Позолотила восходящая розоперстая Эос небесный свод. Вот уж показался на небе и лучезарный Гелиос на своей золотой колеснице. Сейчас начнётся состязание. Помолился Пелопс великому колебателю земли Посейдону, попросив о помощи, и вскочил на колесницу. Царь Эномай подошёл к жертвеннику Зевса и дал знак Пелопсу, что он может трогаться в путь. Пелопс погнал коней во весь опор. Гремели по камням колёса его колесницы. Как птицы неслись кони. Быстро скрылся в облаке пыли Пелопс: гнала его любовь к Гипподамии и страх за свою жизнь.

Но вот вдали послышался грохот колесницы Эномая, и всё яснее с каждым мгновением. Почти настиг царь Писы сына Тантала. Как буря неслись кони царя, вихрем кружилась пыль от колёс. Ударил хлыстом по коням Пелопс, и понеслись они ещё быстрее, только ветер свистит в ушах. Но разве уйти ему от бешеного бега коней Эномая, которые быстрее северного ветра! Всё ближе и ближе Эномай. Пелопс уже чувствует за спиной горячее дыхание его коней, уже видит, взглянув через плечо, как с торжествующим смехом царь замахнулся копьём. Взмолился Пелопс тогда Посейдону, и в этот раз услыхал его властитель безбрежного моря. Колёса с осей колесницы Эномая соскочили, колесница опрокинулась, и грянул оземь жестокосердый царь Писы. Насмерть разбился Эномай при падении, мрак смерти покрыл его очи.

С торжеством вернулся Пелопс в Пису, взял в жёны Гипподамию и завладел всем царством Эномая. Когда же пришёл к Пелопсу Миртил, возничий Эномая, и стал требовать себе в награду полцарства, то жаль стало Пелопсу расставаться с половиной царства. Коварный сын Тантала хитростью заманил Миртила на берег моря и столкнул с высокой скалы в бурные волны. Падая со скалы, проклял Миртил Пелопса и всё его потомство. Как ни старался смягчить гневную душу Миртила сын Тантала, как ни старался смягчить и гнев отца его Гермеса, всё было напрасно. Исполнилось проклятие Миртила. С тех пор преследовали неисчислимые беды потомков Пелопса, а своими злодеяниями навлекли они на себя кару богов.

Европа [89]

Изложено по поэме Мосха «Идиллии»

У царя богатого финикийского города Сидона Агенора было три сына и дочь, прекрасная, как бессмертная богиня. Звали эту юную красавицу Европа. Приснился однажды сон дочери Агенора. Она увидела, как Азия и тот материк, что отделён от Азии морем, в виде двух женщин боролись за неё. Каждая женщина хотела обладать Европой. Побеждена была Азия, и ей, воспитавшей и вскормившей Европу, пришлось уступить её другой. В страхе Европа проснулась, но не могла понять значения этого сна. Смиренно стала молить юная дочь Агенора, чтобы отвратили от неё боги несчастье, если сон грозит им. Затем, одевшись в пурпурные одежды, затканные золотом, пошла она со своими подругами на зелёный, покрытый цветами луг, к берегу моря. Там, резвясь, собирали сидонские девы в свои золотые корзины цветы: душистые белоснежные нарциссы, пёстрые крокусы, фиалки и лилии. Сама же дочь Агенора, блистая красой своей среди подруг подобно Афродите, окружённой харитами, собирала к себе в золотую корзиночку одни лишь алые розы. Набрав цветов, девы стали со смехом водить весёлый хоровод. Их молодые голоса далеко разносились по цветущему лугу и лазурному морю, заглушая его тихий ласковый плеск.

Недолго пришлось наслаждаться прекрасной Европе беззаботной жизнью. Увидел её сын Крона, могучий тучегонитель Зевс, и решил похитить, а чтобы не испугать, принял вид чудесного быка. Вся шерсть Зевса-быка сверкала как золото, и лишь на лбу горело, подобно полной луне, серебряное пятно. Золотые же рога напоминали молодой месяц, который появляется в лучах пурпурного заката. Чудесный бык лёгкими шагами, едва касаясь травы, вышел на поляну и приблизился к девам. Те вовсе не испугались, а, окружив дивное животное, принялись его ласково гладить. Бык подошёл к Европе и стал к ней ластиться, лизать ей руки. Дыхание быка благоухало амброзией, и вмиг весь воздух оказался напоён этим благоуханием. Европа гладила быка своей нежной рукой по золотой шерсти, обнимала за голову и целовала. Бык лёг у ног прекрасной девы, словно предлагая сесть на его широкую спину, и, смеясь, Европа приняла его приглашение. Хотели и другие девушки сесть с ней рядом, но вдруг бык вскочил и быстро помчался к морю.