Боги, герои, мужчины. Архетипы мужественности - [105]

В нашей стране в свое время А. В. Барченко заинтересовал не только профессора В. М. Бехтерева и других сотрудников Института мозга, но и тогдашние спецслужбы своими теориями о северной прародине человечества, цивилизации, которая знала (по его мнению) о расщеплении атома и владела другими способами получения неисчерпаемой энергии. Александр Барченко был уверен, что новой Советской власти пригодятся секреты гиперборейских мудрецов, и более того, был готов разгадывать их тайны. Впрочем, эти и подобные идеи тогда витали в воздухе (вы знаете, что В.И Ленина похоронили именно в Мавзолее и забальзамировали в надежде, что он воскреснет?). Барченко попал в оперативную разработку, сотрудничал с чекистами: давал консультации и сотрудничал со Спецотделом НКВД СССР, под руководством Г. И. Бокия, который выделил ему лабораторию. Этот Спецотдел занимался множеством интересных исследований и экспериментов [204].

В прикладном смысле популярный оккультизм предлагает две полезные для спецслужб вещи. Контроль над некоей незримой, нефиксируемой, вероятно, неизвестной другим энергией. Следовательно (или без связи с первым) — контроль над событиями и созданием желаемых ситуаций. Третья характерная черта популярного оккультизма XIX–XX вв. — стремление к контакту с «высшими существами», но вряд ли это сильно радовало спецслужбы. Хотя путешествия в район Тибета, где, с легкой руки теософов, просвещенным европейцам мыслился центр Высшего Разума, проводились и чекистами (в составе экспедиции Рерихов, например), и, чуть позже, германскими нацистами из соответствующих служб. Возможно, исследователи надеялись найти там не живых Махатм, а какие-нибудь оставшиеся от них полезные штуковины, вроде супероружия или суперлекарств.

В 1937 году Спецотдел НКВД был разгромлен, а Г. И. Бокий и Барченко вместе с остальными сотрудниками расстреляны. Государственные изыскания в сфере паранормального в Советском Союзе прекратились, насколько мне известно, до 1960-х годов. Зато они расцветали в нацистской Германии, чьи руководители были неравнодушны к власти сверхъестественного.

АСКЕТИЧНОСТЬ

Мужчине-Аиду многого не надо, он удовольствуется тем, что есть и к чему он привык. Это особенно касается бытовых привычек, жизненного комфорта. То, что в общем и целом обеспечивает его жизнедеятельность, его вполне устраивает. Он не стремится к большему или лучшему. На самом деле он живет в некоем своем символическом мире, потому все щедроты и соблазны мира этого его мало искушают. Он не особенно нуждается ни в общении с другими людьми, ни в отношениях и чувствах, ни в удобствах. Если он действительно обладает некоей заметной властью, эти аскетизм и скромность смущают других людей. Кто-то завидует его положению и жалеет о неиспользованных возможностях, кто-то ставит это ему в заслугу. Но на самом деле особой заслуги в этом может и не быть. Ведь мужчина-Аид обычно вовсе не преодолевает искушений, не делает себя другим, более аскетичным и скромным. (Если только человек от какого-то другого архетипа не переходит именно к Аиду.) Это для него в порядке вещей. Земные радости живых, если в нем не сильны другие архетипы, его интересуют мало.

ТВОРЧЕСКАЯ ОДАРЕННОСТЬ

Мы уже говорили о творческом развитии мужчины-Гефеста, который, как и Аид, «работает» под землей. Эта близость к подземному миру и сокровищам бессознательного (и в связи с этим можно интерпретировать одно из имен Аида — Плутос, «богатый») дает ему возможность вытаскивать из руин забытого и вытесненного, из пещер и расселин неведомого коллективного бессознательного нечто особенное.

Среди творчески одаренных людей достаточно мужчин-Аидов. Это чаще художники, мастера изобразительного искусства, а не исполнители. Они не любят и не умеют выставлять себя напоказ, предпочитая держаться в тени. В этом их отличие от Аполлонов. Редко они занимаются полезными прикладными вещами, им не очень интересно, как что работает. В этом они расходятся с Гефестами. Однако именно они (или люди с сильным элементом Аида) способны показать нам своих (а иногда и наших) демонов, невнятные страхи или ужас, помогают окунуться в неизведанное и странное. Также это разрушающие сами себя, спивающиеся художники, довольно характерные фигуры советской и постсоветской реальности, а, может быть, и всех времен и народов.

МЕЛАНХОЛИЯ

Мужчине-Аиду бывает свойственная некая «нездешняя» меланхолия. Он обычно одинок, но и стремится с кем-то сблизиться. Он страдает от собственного несовершенства и несовершенства мира, от убогости происходящего и от невозможности ничего изменить. Средневековые астрологи, считали меланхолию результатом влияния планеты Сатурн. В эпоху Возрождения художники, философы, теологи считались живущими под властью этой планеты. Сатурн и греческий Кронос, хотя и отождествлялись друг с другом, являли собой несколько разные характеры. Можно сказать, что римский Сатурн, особенно в астрологической интерпретации, вернул Кроносу земное существование. Кронос перестал быть вытесненным и изгнанным богом древних греков. Архетип греческого Аида, который мы сейчас описываем, не тождествен астрологическому описанию планеты Сатурн, как не идентичен и описанию открытой уже в XX веке планеты Плутон (римский Аид). Однако многие его черты схожи именно с описанием «людей Сатурна» Средневековья и эпохи Возрождения, с традиционной астрологической интерпретацией (существовавшей до XX века). Прежде всего, это скрытность, меланхолия, боязливость, скупость, малодушие. В судьбу человека эта планета приносит (по версии традиционной астрологии) опасности и неблагополучие. То же можно сказать о судьбе и характере многих мужчин-Аидов.