Боги Египта - [3]

У крайнего в ряду продавца рослый мужчина рассматривал какую-то статуэтку, советуясь со своим спутником. Мужчина был заметно крупней окружающих, что выдавало бессмертного — помощники нынешнего правителя Египта, вернее, того, что от Египта осталось, бога света Гора отличались ростом и статью. Сам Гор, как все боги, мог произвольно менять свой вид, но людям показывался только в маске Сокола. Зато его помощники ходили повсюду свободно.

Этот рослый явно из таких, как и его приятель. Рядом с ними разглядывала какую-то вещицу совсем юная девушка. Взгляд Менеса невольно отметил стройность ее фигурки, словно вышедшей из-под резца умелого мастера. Скульптор не мог не восхититься идеальными пропорциями.

Но тут же Менес увидел иное — девчонка ловко завладела сумкой, которую опрометчиво положил рядом с собой мужчина. Воровка! Мужчина был слишком увлечен беседой со своим спутником и с продавцом, чтобы заметить кражу, возможно, воровство и удалось бы, но девчонка, проверяя, не наблюдает ли за ней кто-то, встретилась взглядом со скульптором.

На мгновение замерли оба. Менес мог крикнуть и тем самым погубить девушку, воровство в Городе Мертвых наказывалось жестоко, но он почему-то лишь сурово сдвинул брови. Воровка с досадой поджала губы и вернула сумку на место. Ее глаза стрельнули в сторону беседующих мужчин, Менес тоже перевел взгляд на хозяина спасенной собственности, а когда снова посмотрел на девушку, той уже не было на месте. Мужчина купил у торговца статуэтку, не глядя, положил ее в сумку, перекинул длинную ручку через плечо и повернулся, чтобы уйти. Скульптор увидел, что помешало мужчине заметить действия воровки — его глаз был закрыт. Красть у калеки! Хорошо, что это не удалось.

Настроение оказалось испорчено окончательно, даже забыв, зачем пришел, Менес поспешил обратно в свою мастерскую. Он мог бы радоваться, ведь не позволил обворовать калеку, но почему-то чувствовал себя соучастником. Не давало покоя видение девчонки с сумкой, что-то во всем этом было не так.

На беженку она не похожа, наверняка из банды расхитителей гробниц, таким все равно, у кого воровать. И вдруг скульптор понял: он не уверен, что девчонка ничего не стащила из сумки. Конечно, он даже обвинить бы воровку не смог, но ощущение подлого обмана не отпускало.

За свою жизнь Менес не взял чужого зернышка, каждый кусок лепешки был им заработан. Он остался сиротой совсем маленьким, родителей помнил смутно. Был воспитан и обучен старым скульптором, которому таскал воду и глину, разводил огонь, подметал мастерскую и подносил инструменты. А заодно учился. Старый мастер передал свое умение юному Менесу и умер, оставив ему большую мастерскую, забитую незавершенными работами, и много золота, значения которому никогда не придавал, внушив подобное отношение к блестящему металлу и ученику. Менес был очень богат, но при виде скульптора это никому не пришло бы в голову, он вел себя как обычный горожанин и мастер средней руки.

А сейчас впервые столкнулся с откровенным воровством.

Попробуй Менес разобраться в том, что чувствует, понял бы, что досадует не столько на девчонку, ловкость которой его скорее восхитила, чем возмутила, а на самого себя. Ему не удавалось забыть красотку, а совесть не позволяла молчать о краже. И все же Менес знал, что не выдаст воровку.

Неизвестно, как он поступил бы, но в мастерской скульптора ждали необычные гости…

Менес был прав — девушка действительно успела вытащить кое-что из сумки одноглазого, пока скульптор разглядывал их с продавцом. Что это, она еще не поняла, но поспешила спрятать в свою сумку, висящую за спиной под прикрытием волны рыжих блестящих локонов, разметавшихся по спине до самых бедер. Египтянки предпочитали брить головы и надевать парики, но Незер, так звали девушку, нравились собственные рыжие локоны, и она умело пользовалась потрясением, которое испытывали мужчины, осознав, что на ее голове не парик. Это хорошо отвлекало от остального…

Даже ее имя — Незер — означало «пламя», что соответствовало и внешности юной красавицы, и ее бешеному темпераменту.

Ловкой, гибкой, ей удалось ускользнуть не только от прилавка гончара, но и вообще с рынка. Незер спешила спрятать свою добычу от чужих глаз, а уж потом решить, как именно с ней поступить.

Незаметно спрятать что-то ценное там, где даже передвигаться по улицам теперь приходилось, практически расталкивая людей плечами, трудно, но Незер знала, где и как это можно сделать. Однако сначала стоило посмотреть, что она украла, ведь сумка за спиной была горячей, заставляя временами ежиться.

Скользнув в свою каморку, девушка решительно опустила занавес из плотной, грубой ткани, придавила его камнем, чтобы не распахнули сразу, и скользнула за ложе. Быстро сдернула со спины сумку, вывалила на пол добычу и замерла. Такого она не держала в руках никогда, хотя золотых вещиц, изящных и щедро усыпанных драгоценными камнями, повидала, несмотря на юный возраст, немало.

Это был анх — символ божественной власти, такими владеют только жрецы самого высокого порядка. Крест с кольцом выполнен с высочайшим мастерством и затейливо украшен драгоценными камнями. Где же тот, у кого она украла вещь, мог взять такой? Едва ли он жрец, значит, мастер, сделавший анх. Или… Незер усмехнулась, рослый мужчина мог быть просто таким же вором, что значительно облегчало ей душевные переживания.