Боги должны уйти - [9]

За прекрасные глаза отец выпустил кишки самым свирепым бойцам, собравшихся на праздник Первого Грома со всех концов страны.

С тех пор в летопись города Спящих Богов занесено имя неизвестного юноши, которого прозвали Любимчиком Богов. Легенды благоговеют перед отвагой юного воина, потому что одолел не кого-нибудь, а Буйного Бизона. При одном упоминании героя омельгоны сами себя связывали и послушно семенили к месту поругания. При Буйном Бизоне в стране царили мир и порядок. К чему точить топоры и смолить доспехи, если крысы долин боялись шелохнуться в норах? Но на арену выпрыгнул неизвестный юноша, крутанул в руке топорик, даже ни разу не затупленный в бою, и отсек ноги Ужасу Долин.

А что сделал он с другим непобедимым воином! О Незримом Эхе слагались легенды. Неуловимый, быстрый, невидимый, как ветер, он недаром получил это имя. Ни одна стрела или копье не украсило его лицо даже случайным шрамом. За стремительными движениями невидимки во время поединка невозможно было уследить. Он умел, растворившись бесследно, обратиться тенью и молниеносным ударом сзади снести голову соперника, доведя болельщиков до восторженного рева.

А любимчик богов, мой будущий отец, с одного удара проломил череп любимчику толпы.

- Неужели юноша смог победить отряд опытных бойцов? - спросила я у матери.

- Несокрушимый в те годы был не так силен, как красив. От дивного горячего взгляда сошла с ума одна маленькая принцесса. У него была замечательная татуировка на спине. "Игуана, побеждающая змею". Редкий узор. Игуаны и змеи - вечные враги. Их войны длятся с сотворения мира. Змеи, конечно, ядовиты, коварны подлостью яда. Но игуаны - благородные существа. Благодаря их доблести жив до сих пор человек, а также попугаи, кетсали, колибри, даже кайманы в затхлом болоте.

Когда мать вспоминает о ящерицах, лучше не перебивать. Она о них знает тысячи мифов и сказаний. Но в этот раз ей пришлось ответить на другой вопрос:

- Хватит об игуанах. Расскажи об отце. Ты сказала: "Победитель был не так силен, как красив"?

- Ответ достойный женских тайн. Да. Победила любовь девчонки, а не мужская доблесть. Мне ли не знать, насколько славен был юноша в бою! Но тайна умрет со мной.

Тайна умрет и со мной. Однажды тяжелый топор Несокрушимого неуклюже вывалился к моим ногам. Я легко одолела отца после того, как он выхлебал чашу тыквенного хмеля. Несокрушимый долго хохотал: "Победила дочь, победила! Вырастил воина! Не сына, конечно, всего лишь женскую подвязку, но глаза, вижу, горят в бою. Узнаю этот огонь. Кровь матери сильнее крови отца".

Хорош вождь... Восемнадцать храбрейших воинов, гордость страны грохнул за необыкновенные глаза. Оголил границы, впустил омельгонов в страну. Прошло столько лет, и тайна загадочной победы начала постепенно раскрываться. Это была история еще одной женской уловки, которая позволила бесправному существу, выставленному на турнире в виде приза, обмануть жестокие законы.

Ум женщины перехитрил приговор судьбы. Она сама выбрала мужа.

Об этом мать иногда проговаривалась отцу. В запале их ссор проскальзывали беспощадные слова, доводящие Несокрушимого до бешенства. Он хватался за боевой топор и долго скакал вокруг очага за непричесанной дрянью, а потом превращался в груду соплей и надолго погружался в тишину.

- Я честно сражался! - иногда бесновался вождь. - Я победитель! Я отрубил ноги Бизону! Вышиб мозги Незримому! Оторвал руку Подводному Камню! Напинал по яйцам Глыбе-Кайману. Великим воинам я раздробил хребты! Кровавые гейзеры вознес до небес! И разве ты, шлюха небесная, не помнишь, что сделал я с Монстром из Карибу? Он долго не подыхал, но я обмотал вокруг шеи его же выпавшие кишки и затянул смертельным узлом. Мне рукоплескали жрецы и воины! Со мной отпраздновал победу Вождь Всех Племен. Он повесил на шею мне ванильный венок и тебя, проклятую, в придачу. Я стал Несокрушимым. Разве не так все было?

- Так, да не так!

- Сомневаешься?! Или снова размечталась о Карибском Монстре? - кипятился отец.

- Припомни... Ничего не показалось тебе странным в тот день? Самые отважные, ловкие и сильные воины схватились друг с другом за лучшую из жен. Нескромно напоминать, что это была я.

- Ты? Это была ты? А я до сих пор понять: не могу, за какое укуренное чучело я спровадил восемнадцать бойцов в нужник Кецалькоатля! Ради маленького кусачего оцелота, который коготками впился в мое сердце? Ради лохматого чудовища, я хуже подлого омельгона оборвал жизни храбрейших мужей и оголил границы! Все эти ужасные шестнадцать лет я сам себя казню!

- Не вини себя. Не ты огласил приговор судьбы. Нет, не мужчина, не воин сражался за синеглазую принцессу.

- Не я? Или это не я Несокрушимый?!

- "Несокрушимый?" А мы как-будто не знаем, в какой день родился Несокрушимый! Но скажу тебе, что не доблестный воин избрал коготки оцелота, а скромная девчонка, восседавшая под пологом Синей Звезды, выбрала из девятнадцати воинов самую удобную для своей спальни циновку.