Боги должны уйти - [3]

- Ойух-ойух! Иначе род погибнет! - повторили мужчины, топая ногами. Ритм барабанов стал тяжелым, как дыхание борца, накурившегося маккао.

- Немало слез должна пролить преступная дева, чтобы разрушить каменную гордость господина, - сказал жрец, ударив бубном по своему лбу, а потом пройдясь им по преклоненным головам воинов Несокрушимого.

- Ойух! Ойух! - кричали они, словно жрец благословлял на войну.

- Да свершится! - жрец вытащил из мешка большую жабу и вместе с ней принялся скакать по кругу, подпрыгивая чуть не до потолка.

- Ийуйя! - гудело племя, поднимая руки к летящему жрецу.

Дом Побед превратился в желудок, изрыгающий в небо утробные крики, плач и проклятия. Меня схватили за руки, и, не позволяя вдохнуть хотя бы глоток свежего воздуха, бросили в ноги отца. Сквозь бой тамтамов и завывание жрецов я прокричала вождю:

- Взгляду Несокрушимого подчинятся воины. Они повинуются тебе, когда ты ведешь их в бой. Они слушают тебя, когда ты приказываешь им умереть. Отец, ты не отдашь меня жрецам!

Он ответил:

- Дочь моя, мы гордились твоей красотой в жизни, да возгордимся же твоей кончиной. Помни: всем умирать... Но не каждый погибнет так, чтоб навеки остаться в сердцах людей. Каждый стон, вырванный из твоей груди мастерством палача, мы сохраним в летописи нашего рода.

Над моим ухом с приторной ухмылкой заворковала Крученая Губа:

- Будет больно. Очень. Но не плачь, Синевласая. Порадуйся, что войдешь в обитель сладострастного бога в столь юном возрасте.

- Ты говоришь: "Порадуйся"? Подожди, узнаешь, что я сделаю с твоими лохмами, когда позабудется эта история!

- Эта история не позабудется никогда, - шепнула Крученая Губа, приблизив к моему уху распаренное, как кукурузная лепешка, лицо. - Попроси у бога красивых и здоровых детей для своих несчастных подруг, жена Пернатого Змея. В твоих глазах я вижу страх. Ужас вывернул душу, как шкурку мертвой капибары.

- Пернатый Змей сдох. Я видела его кости на дне Святой Чистоты.

- Ты видела кости гигантской жабы, а не бога. Бог жив. И мы любим его. Любовь к нему - наша судьба. Разве не так? Кто думает по-другому? - завизжала Крученая Губа, окидывая прищуренным взглядом притихших подруг. - Кто осмелится возразить старшему жрецу? Расскажите преступнице, как вы любите нашего бога.

Женщины в толпе испуганно переглянулись и вдруг заговорили разом, стараясь друг друга перекричать.

- Пернатый Змей велик!

- Он сияет морской волной!

- Свист его топора нежен, волшебен!

- Кецалькоатль - владыка снов!

- Он превращает слезы в ослепительный оникс!

- Он в россыпях самоцветов купает пламенные тела!

Так вопили мои чванливые подруги, подлые завистницы и ревнивицы. Я хорошо знала, почему они спешат спровадить меня к мертвым богам. И уж тем более Крученая Губа, тайно влюбленная в Храброго Лиса. Моя соперница спляшет на моих костях танец осемененной куропатки.

- Ты поняла, как мы любим нашего бога? Да, милая, на скале Виноватых Женщин тебе будет очень больно. Об этой услуге специально попрошу отца.

А жрец продолжал:

- Прольется океан крови, и гейзеры возликуют, целуя небо, а струи талых звезд хлынут обильной грозой! Ручьи наполнятся прохладой, когда руки палача закроют мертвые глазницы на скале Виноватых Женщин.

Его помощники, связали мне руки за спиной и бросили в ноги Несокрушимого. Тамтамы умолкли. Мне позволили говорить:

- Отец, неужели в твоем сердце нет жалости к дочери, не познавшей первой брачной ночи?

Несокрушимый отвернулся от меня:

- Мы скрываем созревших дев от выбора Кецалькоатля. Ты сама виновата, что великолепие твоего совершеннолетия заметили жрецы Святой Чистоты.

- Лейтесь слезы дождями и реками кровь! - снова завыл жрец, кружась на месте с жабой на голове.

- Мама, что же ты молчишь?!

Мать издали ободряюще кивнула. Или мне показалось? Неужели все предали меня? А жрец со свитой уже направился ко мне. На вытянутых руках он держал раздутую жабу, она тяжело дышала и смотрела в мои глаза. Я знала, что сейчас жрец разорвет жертву и замажет мое лицо кишками. Я стану для соплеменников ничуть не ценнее жабы.

Тут Храбрый Лис с топором в руке выскочил из толпы и прикрыл меня собой.

- Злой навет невыносимее жажды. Я не отдам невесту Кецалькоатлю! - заявил он, отсекая резкими взмахами топора любую попытку жрецов подступиться ко мне.

Жрец подал знак глазами, и на юношу бросились воины. Схватка не состоялась. Храброму Лису в одно мгновение вывернули руки, отобрали оружие, напинали по ребрам, связали и бросили у входа, как поверженную тушу каймана.

- Этот воин тоже там был, - Ухо Пса заглянул в лицо юнца. - Да, он тоже там был, но не остановил надругательство над святыней. Более того, он прелюбодействовал в неподобающем месте!

Старший жрец хищно разглядывал тело юноши, который извивался в путах у ног и рычал:

- Не смей, жрец, прикасаться к моей невесте! Я вызову тебя на скалу состязаний!

- Отныне ты, Храбрый Лис, - никто. Преступник потерял привилегии воина. Отныне ты не сможешь вызвать на состязание даже бобра, - прошептал Старший жрец вполголоса. - Разве твоя грязная плоть не коснулась ни единой капли Святой Чистоты? Разве ты не должен был остановить неразумную деву? Почему бы тебе не пойти по дороге мертвых вместе с ней? Ты сделал ее женой не по заветам предков.