Боги должны уйти - [14]

Как только Несокрушимый вождь привез принцессу Глаза - в - Полнеба в деревню, она удивилась:

- Милый, почему ваше племя не празднует Дара Говорения? В этот день все тайны выплывают наружу. Не только мелкие грешки жен и мужей, но и большие преступления можно раскрыть над чашей Священного Курандеро. Дар Говорения поведает, кто обретет мужа или жену в этом году, кто изменил семье, кто скрывает от племени щедрые тропы и даже, кто скоро умрет.

- О, нет! Только не грибы! - воскликнул вождь, - Мы недавно потеряли восемь славных воинов. Они, а с ними пять юных дев, до сих пор блуждают в долинах грез. Наелись в прошлом году без меры, и несчастные матери не могут их разбудить.

Жабий Жрец, вперив в принцессу набрякшие от бессонницы глаза, изрек:

- Праздник сей, грибной, безвременно унес молодых и сильных воинов в чертоги Пернатого Змея. Его отменили во благо щедрой Богини Плодородия.

Жрец был мудр в делах врачевания. Но сравниться с моей матерью ни за что бы, ни смог. Она сказала:

- О, жрец, позволь, научу правильно употреблять пульке из каменных грибов. Очевидно, доблестные воины заблудились в долине снов по причине недостающего компонента.

Пока мать готовила пульке, жрец старался подсмотреть за процессом, то жену Хохлатую Цаплю подсылал с пустой болтовней, то мяч Крученой Губы как-то странно залетал десять раз прямо в раскаленный очаг.

Но мать секретами зря ни с кем не делилась. А в деревне шептались и ужасались:

- Жена вождя слишком юна, чтобы спорить со Старшим жрецом.

- Поучать Жабьего Жреца? Берегись, принцесса Глаза В Полнеба!

- А вдруг у девчонки получится, и заснувшие воины проснутся?

- В большом городе лечат не так, как в нашем лесу. Уснувших от грибов там нет.

И что же это был за компонент? Быть может толченые яйца колибри? Или членики дурманного зонтика? Нет, и нет. Грибы остались грибами. Их просто следовало хорошо просушить на солнцепеке.

Мать навялила три мешка грибов, отварила их с чили, добавила чуточку бояй-бояй... И готово!

Но жрец запретил соплеменникам прикасаться к напитку. Даже дышать над чашей с грибами запретил.

"Грибы - табу! Принцесса нам не указ. Из города ее сплавили в глухое место, как никому не нужную закуренную девчонку. Ее советы - пустая болтовня!"

Но праздник состоялся. И любопытные соплеменники собрались у костра полюбоваться на смерть синеглазой красавицы.

Как только в воздухе запахло воскурениями, женщины и мужчины расселись молча вокруг костра, вперив тусклые очи в танцующие блики. Все помнили наставления жреца. Он словно языки у них отрубил.

Мать сняла с огня раскаленную чашу, хлебнула с краю, поморщилась, - крепкий же был отвар! Люди затаили дыхание. Она предложила отцу глоток. Он выпил огненный напиток и с нежностью посмотрел на жену.

Женщинам всегда не хватает добрых слов. Их всегда недостает, как дней жизни. Но, иногда, взгляды бывают красноречивее признаний. Отец и мать долго смотрели друг на друга, глаза в глаза, держась за руки, пока не поняли, что крылья раздора и лжи отныне и навсегда миновали их дом.

А соплеменники тем временем искоса наблюдали за ними, поджидая момента, когда вождь и гордячка - принцесса задрыгают ножками, как мотыльки у костра.

Есть такая примета, если соплеменник скончается на твоих глазах, то его нерастраченная сила, красота и удача перейдут лишь к тому, кто успеет на мертвые глазницы положить пластинки нефрита. Вот они и ждали, тайно перекатывая погребальные камешки в кулаках.

А принцесса, всем назло, вдруг схватила трещотки из палочек розовой бальсы и закружилась в танце. Резвые бедра околдовали воинов, их глаза разгорелись, мужские достояния дружно возликовали.

Женщины рванулись наперебой к чаше с курадеро и, толкая друг друга, нахлебались гущи до бровей. Что тут началось! Зазвучали трещотки, флейты и бубен. Поднялся шум на всю долину. Женщины нашего племени умеют танцевать так, что небо замирает от восторга.

Вслед за ними не устояли молодые воины. Их соблазнили горячие поясницы дев, бьющих в бубны подобно боа перед броском. Парни подхватили гибкие станы и закружились в бешеном танце.

Праздник удался на славу. Водили хороводы, играли в слепого гепарда, Несокрушимый скакал вокруг костра с боевым копьем и щекотал юных обольстительниц перьями за еще не пробужденные сосцы.

Воины подхватывали на руки пьяных дев и уносили далеко в лес, откуда сквозь шелест листвы доносились такие сладкозвучные стоны, что пробуждали желание даже в мертвых.

Так продолжалось до утра.

Потом пары повалились, как подрубленные стебли маиса, и в свете костра догорели улыбки на сонных лицах. Руки сжимали руки, ноги сплелись с ногами, и трепещущие от дыма носы жен спрятались в подмышках бравых мужей.

Жабий жрец взирал на "гнусные танцы", скрестив руки на груди, и упивался триумфом. Он был уверен, что вождь с востроглазой принцессой наутро будут изгнаны из деревни, закиданы пометом шиншилл, а еще лучше: сгинут где-нибудь на дороге мертвых, так и не увидев белый свет.