Боги Черной Лощины - [78]

Мия уставилась на дверь. Если она ее откроет, не столкнется ли лицом к лицу с разъяренным волком, размахивающим охотничим ножом?

– Его там нет, – усмехнулась Ама, снова прочитав ее мысли.

Мия застенчиво улыбнулась, подбежала к двери и выглянула наружу. Поразившись яркому солнечному свету, девушка прикрыла глаза рукой.

Мия прищурилась и огляделась вокруг, раздумывая, в какую сторону пойти. Впрочем, тропинок здесь не было в помине. Вздохнув, она решила направиться к березе, привлеченная большим розовым камнем под ней.

Пока она прогуливалась, ей внезапно пришла в голову мысль позвонить Пэтти и сообщить, что с ней все в порядке. Она полезла в карман за телефоном и обнаружила, что у него села батарейка. Обычно, если она не пользовалась телефоном, зарядки хватало на пару дней, а Мия точно помнила, что не прикасалась к чертовой штуковине с тех пор, как переоделась в больнице. Как долго она здесь находится? Разве ее выписали не сегодня на рассвете?

В замешательстве Мия развернулась обратно к хижине, как вдруг что-то спикировало на нее сверху, едва не задев плечо. Девушка взвизгнула, обхватила голову руками и нырнула в укрытие, поглядывая на верхушки деревьев. Услышав знакомое карканье, Мия завертела головой в поисках ворона. Догадавшись, что девчонка либо слепа, либо не слишком сообразительна, птица окликнула ее снова, а затем еще раз, пока Мия не разглядела маленькую черную кляксу, заслонившую солнце на ближайшей ветке.

– Ты, – выдохнула она, выпрямляясь. Ворон в ответ склонил голову набок, словно понимая, что она обращается к нему.

Он спрыгнул с ветки и, хлопая крыльями, приземлился на покрытую листвой землю. Ворон подошел ближе, на что, по мнению Мии, не осмелилась бы любая другая птица, и уставился на нее пристальным взглядом блестящих глаз-бусинок.

– Ты меня дразнишь, – сказала она и, решив его испытать, шагнула вперед. Ворон отпрыгнул назад, но с виду остался спокойным, только тихонько каркнул, как будто обидевшись на ее обвинение. Птица повернулась к ней хвостом и попрыгала вперед. Ей показалось странным, что птица, у которой есть крылья, чтобы летать, скачет по земле.

Если он полетит, ты за ним не угонишься.

Он делает это для тебя.

Преисполненная уверенности, что должна следовать за ним, Мия поплелась за скачущим вороном, решительно позабыв о прежних намерениях следить за ориентирами на местности и держаться поближе к хижине. Однако она не возражала снова заблудиться, если это поможет распутать затянувшиеся внутри ее узлы. Мия бездумно брела, следуя своей прихоти и подстегиваемая внезапным озарением.

Предания раскрыли для нее нечто поистине волшебное об устройстве мира, поведав ей, что не стоит отчаиваться, когда жизнь предстает лишь как ряд вех на заранее предначертанном пути: средняя школа, университет, работа, брак, семья, пенсия. Ей не удалось достичь многих из этих рубежей, но она шагнула в другой мир, соприкоснулась с духами и столкнулась лицом к лицу с монстром. Она собственными глазами видела, как эти духи и монстры обосновались в реальном мире, казалось бы управляемом непреложными законами. И наконец поняла, что легенды – это не просто истории, написанные на страницах реальности. Они – буря, которая вырвала эти страницы из переплета и переписала мир заново.

Глава 32

КАЙ

ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧТО хуже тяжкого похмелья, – последствия визита безумного духа из преисподней.

К черту это дерьмо.

Кай топал по лесу, пиная на ходу сухие ветки.

К черту все.

Он задрал голову вверх и увидел на дереве белку, которая, не обращая на него внимания, увлеченно грызла желудь.

И конкретно эту белку тоже к черту.

Кая бесило, что грызун его не замечал, а может, просто игнорировал. Он чувствовал себя взбешенным, растерянным не только из-за призрака, но и из-за того, что в момент его появления кто-то находился рядом. В частности, она.

Она тебя спасла.

С трудом себе в этом признаваясь, он смутно понимал, что в этом и есть причина злости. Он злился от того, что его это злило. Что плохого в том, что тебе помогли? – спрашивал он себя, пытаясь побороть стыд за то, что ему понадобилась помощь.

Волк, спасенный ягненком. Вот так шутка.

Кай никогда не нуждался в спасении. После Элис он забрал единственное, что она ему оставила – свою фамилию, – и сбежал в Черную Лощину. Ему было всего шестнадцать, но он считал себя достаточно взрослым, чтобы обходиться без посторонней помощи. И перестать скрывать, кто он есть на самом деле. Конечно же, Элис никогда об этом не знала; его способность оборачиваться оказалась заперта глубоко внутри с десяти лет, с той самой первой ночи в лесу, когда Элис нашла его, голодного и покрытого чужой кровью. Но боль от ее потери вернула все на круги своя. Весь гнев и скорбь, что он запихнул поглубже после ее смерти, вырвались наружу, слившись однажды в мучительное обращение, болезненное, как ржавый шест в заднице. Это вернуло его к истокам, помогло восстановить утерянную связь с миром животных. И с тех пор он время от времени взрывался, как «Старый Служака»[4].

Кай стиснул зубы и угрожающе зарычал на ничего не подозревающую белку. Он чувствовал покалывание, начинающееся в кончиках пальцев, поднимающееся вверх по рукам и растекающееся по спине. Достигнув шеи, озноб превратился в приятное жжение и перекинулся на кожу головы. Он знал, что должно произойти; начиналось всегда одинаково.