Боги Бал-Сагота - [116]

– Селия! – вырвался крик из множества глоток одновременно.

После этого поднялась суматоха.

– Селия Помполой! О боже, она вышла из воды! Вернулась из самого ада!

– Да, псы, вернулась! – воскликнула Селия вполне живым голосом. – Я, Селия Помполой, вернулась из ада, чтобы отправить туда Джона Бартоломью!

С этими словами она, точно фурия, метнулась в зеленом свете, сверкнув невесть откуда взявшимся ножом, который был теперь у нее в руках. Бартоломью, на мгновение оторопевший при виде своей пленницы, пришел в себя. Отпустив Ун Шана, он отступил в сторону и резко взмахнул своим тяжелым ножом – в этот момент Харрисон увидел, как под его блестящей кожей заходили мускулы. Но Селия подскочила к врагу, словно болотная пантера, и, увернувшись таким образом от его лезвия, по рукоятку всадила свой нож Джону Бартоломью под сердце. Мулат, издав сдавленный хрип, пошатнулся и упал, потянув девушку за собой, пока она пыталась высвободить клинок. Затем Селия оставила его и поднялась, тяжело дыша, с выпученными глазами и изогнутыми в дьявольской ухмылке красными губами. Негры завопили и отпрянули назад, все еще пребывая в заблуждении, что перед ними в самом деле восставшая из мертвых.

– Псы! – вскричала она, словно само воплощение ярости. – Глупцы! Свиньи! Вы что, потеряли рассудок, забыли все, чему я вас учила? Как вы позволили этой мертвой собаке превратить вас в зверей, коими были ваши отцы? О-о-о!..

Оглядевшись в поисках оружия, она схватила горящую головешку и яростно бросилась с ней на толпу. Люди закричали, обжигаясь и уворачиваясь от летящих искр. Они завывали, сыпали проклятия и вопили. Наконец исступленная толпа бросилась прочь по дамбе, но обезумевшая жрица устремилась вслед, громко их понося и продолжая избивать. Вскоре они исчезли в темноте, и доносившиеся с их стороны крики слышались все слабее.

Харрисон встал, тряхнул головой, отгоняя увиденную сцену, и подошел к затухающему огню. Бартоломью лежал мертвый, направив остекленевший взгляд на луну, что пробивалась сквозь расползающиеся облака. Ун Шан, сжавшись, бормотал что-то бессвязное по-китайски, когда Харрисон поднял его на ноги.

– Ун Шан, – устало проговорил детектив, – вы арестованы за убийство Ли Кэ Цуна. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде.

Этот постулат, казалось, придал всей обстановке немного здравомыслия, резко разбавившего невероятный ужас того, что происходило до этого. Китаец не сопротивлялся. Ошеломленный, он лишь причитал:

– Это разобьет сердце моему почтенному отцу. Он предпочел бы, чтобы я умер, чем впал в бесчестье.

– Об этом нужно было думать раньше, – твердо заявил Харрисон.

Следуя привычке, он перерезал веревку, связывавшую руки Ун Шана, и потянулся за наручниками, но вдруг вспомнил, что потерял их вместе с пальто.

– Ладно, – вздохнул он. – Думаю, они вам не понадобятся. Пойдемте.

Положив тяжелую руку на голое плечо арестованного, Харрисон то ли повел, то ли толкнул его в направлении дамбы. От усталости у детектива слегка кружилась голова, но он был также полон решимости вывести своего пленника с болот и посадить его в тюрьму. Не ощущая больше страха перед болотным народом, он хотел поскорее вырваться из этой атмосферы гниения и грязи, в которой, казалось, и так пробыл уже невыносимо долго. Ун Шан, искоса глядя на него, почувствовал это настроение, и страх исчез из черных глаз китайца.

– У меня есть десять тысяч долларов, – залепетал он. – Я спрятал их перед тем, как негры меня спрятали. Если вы меня отпустите, я все отдам…

– А ну молчать! – устало прохрипел Харрисон, с раздражением толкнув преступника. Ун Шан споткнулся и упал на колени – его голое плечо выскользнуло из хватки детектива. Харрисон нагнулся к нему, потянувшись, но в этот момент китаец вскочил с толстой палкой в руке и крепко стукнул ею по голове детектива. Тот отшатнулся, чуть не лишившись равновесия, и Ун Шан в последней отчаянной попытке вырваться на свободу бросился прочь – но не по перешейку, а прямо в черную воду, мерцающую за рядом кипарисов. Харрисон инстинктивно выстрелил, не целясь, но беглец устоял и, добежав до воды, прыгнул в нее.

Голова Ун Шана была еле видна в тенях висячих папоротников. Затем ночь пронзил безумный крик, и вода вспенилась, потревоженная. Детектив увидел извивавшегося, скорчившегося от ужаса китайца, и рядом с ним промелькнуло более длинное и темное тело. А в следующий миг покрасневшая вода сомкнулась над Ун Шаном навсегда.

Харрисон шумно выдохнул и сел на полусгнившее бревно.

– Что ж, – устало произнес он, – вот и всё. Так даже лучше. Для семьи Уна благо, что он умер так, а не на электрическом стуле. Они, в отличие от него, люди достойные. Если бы дело дошло до суда, мне пришлось бы рассказать, что Селия зарезала мерзавца Бартоломью, и я бы возненавидел себя, если бы ее стали судить за убийство этой крысы. А так все разрешится. Он сам на это напросился. Внучка Ли Кэ Цуна получит свои деньги. Ну а меня ждет цивилизация с пуховыми перинами и жареными стейками.

Отмеченные в Черной книге

– Три нераскрытых убийства за неделю – обычное дело для Ривер-стрит, – пробурчал Стив Харрисон, суетливо подвинувшись в кресле.