Боги Авариса - [150]

Через два поколения, когда началась вторая Мессенская война, армия спартанских гоплитов начала приобретать облик, знакомый нам по более поздним вторжениям. После очередной затяжной кампании мессенцы снова потерпели поражение, а их земли были отданы Спарте, чье население значительно увеличилось. С тех пор мощь Спарты продолжала расти вплоть до начала войны с Персией в V веке до н. э.

Стоит ли принимать легенды за чистую монету?

Эта довольно упрощенная история согласуется с сочинениями древних авторов и ни в коей мере не противоречит им. Однако Джон Бари (1861–1927) был убежден в том, что с литературной точки зрения «эта история слишком стройна, чтобы соответствовать археологическим свидетельствам»^{345}. Почему? Потому что общепринятая хронология Древнего мира требует, чтобы переходный период между бронзовым и железным веком продолжался более трехсот лет. Слишком стройный сценарий противоречит хронологии, основанной на древнеегипетских текстах, согласно которым такая последовательность событий практически исключена.

Действительно, вследствие растянутой хронологической модели участники описываемых событий, оставившие след в археологической летописи, на первый взгляд, никак не связаны друг с другом. Поэтому разрушение ахейских/микенских поселений в конце периода LH IIIС приписывается неизвестным захватчикам.

«В настоящее время мы не можем с уверенностью сказать, каким образом дорийские племена появились на Пелопоннесе… Дворец Терапне, стоявший на холме недалеко от левого берега в среднем течении одноименной реки, был разрушен неизвестными захватчиками — вероятно, теми же людьми, которые разрушили Микены, Тиринф и Пилос. Лишь в конце VIII века до н. э., когда дорийские спартанцы возродили древние традиции Лаконии, этот регион снова привлек к себе внимание»^{346}.

Фактически Винсент Десборо, один из ведущих специалистов по темной эпохе, показал, что «у нас нет однозначных доказательств нового заселения Пелопоннеса в XII веке до н. э., зато есть веские основания полагать, что многие районы Пелопоннеса и Центральной Греции были почти безлюдными в конце II тысячелетия до н. э… «дорийское вторжение» представляло собой всего лишь постепенное просачивание на полупустые земли. Иными словами, дорийцы были не захватчиками и разрушителями, а поселенцами»^{347}.

Таким образом, разрушители микенских дворцов были отделены от первых спартанцев в Лаконии интервалом не менее ста лет. События в этом периоде были растянутыми и мучительно медленными и скучными — очень нехарактерная интерлюдия в историческом развитии Греции и, в частности, в долине Эврота.

«Судя по археологическим данным, в течение ста пятидесяти или двухсот лет этот регион был практически безлюдным и не имел организованных центров власти. Когда долина снова была заселена, новые жители стали пользоваться керамикой совершенно иного типа и в целом, как и в Спарте, выбирали новые места для поселений… Мы не знаем, когда возник этот стиль и существовал ли он до прихода новых поселенцев в Грецию, но известно, что его последние образцы датируются серединой VIII века до н. э. Таким образом, в Греции он существовал от ста пятидесяти до двухсот лет. В течение этого времени стиль почти не изменялся и не обнаруживал признаков внешнего воздействия; это позволяет предположить, что поселенцы вели изолированный образ жизни и посвящали все силы нелегкой задаче освоения опустевших невозделанных земель»^{348}.

Здесь развитие керамики раннего и среднего геометрического стиля оказывается неоправданно растянутым на двести лет и, по сути дела, превращается из развития в стагнацию из-за скудости материальных остатков в течение такого долгого периода. Спартанцы не могли быть движущей силой, стоявшей за крушением микенской цивилизации, поскольку археологические данные свидетельствуют о том, что ахейское население ушло из этого региона в конце бронзового века. Так называемые доказательства запустения — это опять-таки отсутствие археологических остатков и стратиграфическая последовательность культурных слоев. Оба эти феномена исчезают после того, как мы развеиваем призрак темной эпохи.

«В исследовании начального периода темной эпохи нужно с сожалением признать, что не было обнаружено никакого материала из человеческих поселений, гробниц или святилищ повсюду в этом регионе… В самой Лаконии есть святилище Амиклы, где — как известно из литературных источников — культ древнего бога Гиацинта продолжал существовать до начала исторической эпохи. У нас нет никаких археологических материалов в интервале между LH IIIС (XII век до н. э.) и более поздними артефактами, которые, как мы вскоре убедимся, едва ли могут предшествовать 1000 г. до н. э. Если культ существовал непрерывно, то что произошло с дарственными подношениями, относившимися к началу темной эпохи?»^{349}

Из-за этой растянутой хронологии Мозес Финли был вынужден оставить всякую надежду составить ясную картину истории Спарты в этом периоде. В то же время он готов отвергнуть многочисленные предания более поздней античной эпохи.

«Наше незнание Спарты времен темной эпохи простирается еще дальше и охватывает весь период ее раннего государственного развития. Археология здесь оказалась менее полезной, чем обычно. Поэтому единственный разумный выход заключается в том, чтобы обратиться непосредственно к архаическому периоду с начала VII века до н. э. и отказаться от любых попыток связной реконструкции событий на основании явных выдумок, которыми изобилуют более поздние предания…»