Богатые — такие разные. Том 1 - [131]

Почему-то эти проблемы было гораздо приятнее обсуждать с Брюсом. Большинство интеллектуалов, угодивших в ловушку политического идеализма, обычно выглядели по-идиотски. У Брюса же внушающий благоговейный трепет интеллект сочетался с незаурядным ораторским искусством. Его взгляды могли быть как экстремальными, так и непрактичными, но было бы крайне трудно представить их смешными. Главным его коньком была необходимость уничтожения капитализма — тема, которая в то время в Нью-Йорке не могла не казаться совершенно абсурдной. Однако, когда Брюс говорил, что громадное колесо уоллстритовской рулетки — это социальное зло, а смазывающие его банкиры представляют угрозу для общества, все мои сомнения в отношении нравственности капитализма словно пробуждались от зимней спячки.

К тому времени, когда я встретилась с Брюсом, он уже смотрел на свои высказывания, как на «глас, раздающийся в пустыне», поднятый против пороков капитализма, и чем больше богатств текло в то лето на Уолл-стрит, тем более пронзительно звучал его одинокий голос. В начале мая он основал общество под названием «Граждане за воинствующий социализм», и по воскресеньям его сторонники выступали на Юнион Сквер с речами перед собиравшейся их послушать злобно настроенной толпой.

— Мне бы не хотелось, чтобы Брюс связывался с обществами такого рода, — с тревогой призналась мне в июле Грэйс. — Это попахивает лунатизмом, но Брюс ничего не хочет слушать. Как вы думаете, что мне делать? Только подумайте, как ужасно будет, если его арестуют! Как, черт возьми, я смогла бы сообщить об этом Элизабет?

— Я не вижу ничего плохого в этих еженедельных сборищах, где они приветствуют друг друга словами: «Хайль Ленин», но думаю, что Брюсу следовало бы отойти от этого ужасного человека Краснова. Мне он кажется почти шизофреником. Я даже не думаю, что он троцкист. Он больше похож на последователя Сталина.

— Но он единственный настоящий русский, с которым мы подружились! — встревоженно заметила Грэйс, сетуя на то, что большинство русских эмигрантов в Нью-Йорке — монархисты.

— Как называется общество Брюса — «Граждане за воинствующий социализм»? — спросил Пол, неожиданно заставший меня как-то в субботу после обеда на частном пляже Салливэнов, где я принимала солнечные ванны. — Вы тоже его член?

— Боже мой, да нет же! Это для меня слишком эксцентрично, нет уж, спасибо! А как вы о нем узнали?

— У меня есть люди, чьим делом является выявление подобных вещей… Так вы считаете, что Брюс стал чудаком?

— Вроде бы. Это очень беспокоит Грэйс.

— Жалко, — коротко бросил Пол. — А я-то думал, что он успокоился после возвращения Грэга Да Косты в Мехико.

Я рассказала Полу о встрече с Грэгом Да Костой, но оказалось, что ему уже было об этом известно. Он следил за Де Костой, и его детектив видел, как я выходила из квартиры Теренса.

— Да Коста произвел на меня сильное впечатление, — помолчав, сказала я. — Я не ожидала, что он такой… — какое американское слово подошло бы для его описания?

— Я не знаю, как я бы его назвал, — заявил Пол. — Я сказал бы, что он являет собой самый угнетающий пример того, как аристократическая американская семья может опуститься до самого дна за одно поколение. Подлец — вот так бы кратко можно его назвать на вашем английском языке.

— Мне не понравилось, как он говорил, что вы, якобы, обязаны его содержать. Пол, не шантажирует ли он вас? Я знаю, вы говорили, что чувствуете себя обязанным оказывать финансовую помощь братьям Да Коста, потому что они когда-то были пасынками Викки, и вы были так огорчены самоубийством Джея, но…

— Я знаю слишком много, чтобы позволить себе быть таким сентиментальным. Пусть это будет для вас уроком, дорогая! Если вам когда-нибудь встретится такой паразит, как Да Коста, спрячьте свои милосердные инстинкты и никогда не показывайте ему цвет ваших денег! — Пол помолчал, по-прежнему улыбаясь, но когда по мне вдруг прошла дрожь, резко добавил: — Не беспокойтесь о Грэге. Я знаю очень хорошо, какие чувства он питает ко мне, но он — последняя из моих проблем. Вам не следует считать, что Грэг Да Коста всерьез намерен тронуть курицу, несущую золотые яйца.

К нам подбежал Элан с полным ведерком воды.

— А Брюс Клейтон? — стремительно спросила я.

— Одни слова и никакого дела, как и у всех настоящих интеллектуалов. В отношении Брюса я боюсь одного: как бы он не оказался политическим тупицей и не разрушил свою многообещающую научную карьеру… А вот и мисс Окс с лимонадом. Поручите ей на несколько минут Элана, Дайана, и пройдемся по берегу. Мне нужно кое-что с вами обсудить.

Я задержалась, чтобы выпить лимонаду, затем взяла его под руку, и мы зашагали по песку. Волны Саунда мирно облизывали пустынный пляж. Хотя время близилось к закату, было жарко и в воздухе висела дымка.

— Речь идет о моем завещании, — внезапно заговорил Пол. — Я только что распорядился, чтобы мой поверенный его переписал.

— О Господи! — нервно проговорила я. — Что это значит?

Он рассмеялся.

— Не вставайте на дыбы — торжественно обещаю не оставить вам ни цента! Но я намерен определить небольшую сумму Элану, Дайана, недостаточную, чтобы его испортить, но достаточную, чтобы он знал, я… — Он помолчал, подыскивая нужные слова, но, так их и не найдя, продолжал: — Однако я не хочу включать это условие в свое завещание. Я глубоко убежден, что будет лучше, если Элан вырастет не связанным с моим именем, а ведь мое завещание наверняка будет опубликовано. Я предпочел бы отдать эти деньги, пока я еще жив.