Богатые наследуют. Книга 2 - [89]

– Грэг стал заниматься ранчо, – продолжала Энджел. – Если бы ты только знала, если бы ты только видела, как он страдал все эти годы, как он искал тебя – ты бы не осмелилась вернуться! Я умоляла его не ездить и не разыскивать тебя… Но как я могла сказать ему правду и еще сильнее ранить его? В конце концов он оставил все это в прошлом и женился на Мелиссе, и теперь у них трое прекрасных сыновей. Двое старших – в военной школе, и похоже, что младший Хильярд, тоже пойдет по их стопам. И поэтому нет никого, кто хотел бы взять на себя хлопоты о ранчо Санта-Виттория. Все, ради чего трудился мой отец, теперь не имеет значения. Грэг уже продал сотни акров земли.

Грэг ладит с Мелиссой, – добавила она. – И он любит своих мальчиков. Он счастлив, как только может быть счастлив мужчина. Не думай, что ты можешь вернуться и разрушить все это, Поппи.

Поппи покачала головой.

– Я видела его в Париже – много лет назад. Он меня не видел. Я могла бы выйти к нему, Энджел, но я знала – слишком поздно.

Она колебалась.

– Я ездила к дому Мэллори, – проговорила она тихо. – Энджел, что стало с моим отцом?

– Он погиб во время пожара здесь через пять лет после того, как ты исчезла. Он похоронен в Санта-Барбаре. Мама и папа не позволили положить его в ту же могилу, где лежит твоя мать. Я никогда не могла понять почему.

Она взглянула на маленький голубой кожаный дневник Розалии, лежавший рядом с ней; конечно, в нем есть ответ, но Энджел знала, что никогда не станет читать его.

Поппи почувствовала прежнюю беспомощную ярость – против своего отца… Пламя ненависти, которое будет гореть в ней всегда! Он был причиной всего… это его ¦ должны судить небеса. Если бы он заботился о своей жене, о своем ребенке, о земле – ничего бы не случилось. Ничего из того, что произошло. Из-за него она потеряла своего сына. И Энджел тоже.

– Энджел, – спросила она, почти боясь ответа, – что стало с Александром?

– Фелипе отказался отдать его – невзирая на любой размер выкупа. Мы даже пытались не давать ему больше денег, но, конечно, тогда он начинал угрожать, что расправится с мальчиком. Мы консультировались с адвокатами из разных стран – но закон неумолим: когда жена покидает мужа, он может оставить себе детей. Они говорили, что мне повезло, потому что у меня остались обе мои девочки. Фелипе умер неожиданно – два года назад, и я сразу же поехала в Италию, чтобы наконец увидеть Александра. Он отказался говорить со мной; он был враждебен, отчужден. Я пыталась объяснить ему, что думала о нем и все это время сходила с ума по нему: я знала, Фелипе хотел убить его сестру и поэтому не могла вернуться. Но он даже не слушал меня. После смерти Фелипе он должен был бы стать бароном Ринарди, но он отказался принять титул. Долгие годы Фелипе заставлял его ездить верхом и стрелять, и заниматься спортом, пока ему самому не наскучила эта игра. Из мести Фелипе избавился от преподавателей Александра; он не позволял мальчику ходить в школу… Александр был необразован! Но все же Фелипе не мог отнять у него книги, и мальчик читал их в просторной библиотеке, самостоятельно познавая то, что ему было интересно. Александр спасался в своем собственном мире, и теперь он не допустит туда никого… особенно мать, которая обещала вернуться за ним – и не вернулась…

Поппи спрятала лицо в ладонях; ей было знакомо это чувство – ждать и ждать того, кто никогда не придет…

– Он не хотел иметь ничего общего ни с Ринарди, ни с Константами. Все, о чем он просил, – это суммы денег, достаточной для покупки уединенной виллы в Италии, на склонах Доломитов. Она окружена акрами старомодных запущенных садов, и он живет там один, читая свои книги и создавая гармонию из хаоса на своих землях. Он не хочет видеть меня – или кого-либо вообще из нашей семьи; он хочет только, чтобы его оставили одного. Мне остается надеяться, что он счастлив, наконец.

Ее голос был таким скорбным, что Поппи безотчетно взяла ее руку.

– Я знаю, что это такое, Энджел, – заплакала она. – Я тоже потеряла сына…

– Не говори мне, Поппи, – закричала Энджел, отдергивая руку. – Я ничего не хочу знать о тебе. Я просто хочу, чтобы ты ушла туда, откуда пришла. Моя жизнь – не твоя жизнь, мои дети – не твои дети. У тебя нет ничего. Ты принесла достаточно горя нашей семье.

Поппи отстранилась от нее, потрясенная тихой ненавистью в голосе Энджел. Но она должна была выяснить то, зачем она сюда приехала.

– Я уйду, – сказала она спокойно. – Но сначала… Умоляю тебя, сжалься надо мной. Расскажи мне о моей дочери. Как она? Ты назвала ее в честь меня?

– Как дурочка, я назвала обеих девочек в честь тебя – может быть, потому, что, хотя я и любила тебя и жалела, я знала – однажды ты вернешься и потребуешь. У меня две дочери, и их имена – Мария-Кристина Поппи Ринарди и Елена-Мэллори Ринарди. А у тебя, Поппи, нет ни одной. Ты запомнила? Они обе – мои.

– Энджел, – молила она, – пожалуйста, позволь мне увидеть ее… По крайней мере скажи, которая из них моя. И где она…

– Нет! Мне нечего тебе больше сказать.

И Поппи увидела на лице Энджел выражение такой глубокой скорби, что она испугалась. Что случилось с Марией-Кристиной, с Еленой, что заставило Энджел так смотреть на нее? Но Поппи знала, Энджел не скажет ей.