Богатая белая стерва - [33]

— Хорошие собачки, — сказал бездомный тяжелым голосом.

Другой человек, сильный и гибкий, спрыгнул с дерева позади собак. Первый доберман моментально повернулся к этому новому источнику неправильности. Последовал хлопок пистолета с глушителем. Пес упал. Второй доберман продолжал рычать на бездомного и не желал отвлекаться. Порычав еще немного, он прыгнул, целясь бездомному в грудь, намереваясь достать до горла и разорвать его. Раздался второй хлопок, и доберман был уже мертв, когда морда его ударилась в грудь бездомного.

Стрелявший спрятал пистолет, вынул стадолларовую купюру и протянул ее бродяге, говоря:

— Спасибо, батя. Будь здоров. Не попадай в переделки, хорошо?

В заграждении наличествовала дыра, сделанная только что плоскогубцами. Бродяга взял деньги и поспешил к дыре. На публичной территории, в безопасности, он постоял немного в круге света под фонарем, как тенор в третьем акте «Богемы», а затем исчез в темноте. Улыбаясь зловеще, стрелявший понюхал воздух — совсем как давеча доберманы. Мягкие черные его кудри контрастировали с квадратным подбородком, высокими скулами, и холодными темными глазами. Тихо и незаметно он начал двигаться к парникам.

Франк Гоби отключил телефон и сел к столу. Жена его, среднего возраста изможденная брюнетка, налила ему вина.

— Все в порядке? — спросила она.

Франк помолчал некоторое время.

— Да, — сказал он наконец. — Еще бы. — Он подмигнул ей. — Если все пойдет по плану, Мики расколется на этой неделе, и Тео будет за решеткой очень скоро, что и освободит мне место, которого я так долго ждал.

Он подцепил вилкой кусок лазаньи и долго, задумчиво его жевал.

— Главное — делать все в нужное время, — продолжил он мысль. — Кто-то должен же был оказать сопротивление мистеру Большому Человеку Уайтфилду. Он накинулся на подряд, как бешеный. Он собирался строить спортивный комплекс и универмаг на том месте. Он имел наглость меня шантажировать! Веришь? Ну и парень. Я послал пару человек в Нью-Йорк, чтобы ему объяснили кое-что. Место, на котором он собирался строить — оно исторически принадлежит нам. Никто там не строит без нашего разрешения. Папаша знал, что я делаю. Папаша терпеть не может Уайтфилда. Уайтфилда все ненавидят.

— У него никакого уважения ни к кому нет, — заискивающе предположила жена.

— Никакого, — подтвердил Франк. — Он понятия не имеет, что это такое — уважение. Он ведь голубокровный.

— Правда?

— О да. И он меня ненавидит. Он бы с удовольствием выдал бы контракт на мою жизнь, а только нельзя ему. Поскольку ни у кого не было бы сомнений, кто это сделал. Федералы бы знали, наши умники знали бы. Врагов у меня нет, помимо него.

Жена смотрела в тарелку. Франк усмехнулся. Дела шли хорошо.

— Дети спят? — спросил он.

— Да.

— В школе как, все нормально?

— У Ванессы оценки плохие последнее время.

— Почему? В чем дело?

— Ей двенадцать. Понятно, что это значит, Франк.

— Мальчики?

— Она превращается в женщину. Она не очень красивая.

— Она унаследовала это от своей матери, — сказал Франк добрым тоном. — Ты тоже не очень красивая. Но я ведь на тебе женился. И смотри, какое у тебя нынче завидное положение.

Некоторое время они молчали.

Затем Франк обсудил фильм с участием старого друга — Живой Легенды — фильм старый, но очень хороший. Друг его был — гений, просто гений. Удивительный — и как актер, и как человек. С ним всегда интересно. Спал со столькими женщинами, ни разу не женился. Все эти годы…

— Время-то бежит, а? — сказал Франк, подливая себе вина.

— Бежит, Франк.

Жена сняла с блузки нитку, задумчиво ее изучила, а затем сказала:

— Э… Франк?

— Да?

— Не возражаешь, если я съезжу на пару дней во Флориду? Тетя Алиссия заболела.

— Не теперь.

— Почему?

— Потому что я не хочу, чтобы ты теперь куда-то ехала.

— Тетя Алиссия — член семьи.

— Не моей семьи.

И снова молчание. Франк ждал. Он знал, что через минуту жена его снова заговорит, и именно об этом, и попытается его упросить. Флорида и прочее [непеч.]. Голос его жены слегка действовал ему на нервы. Что ж. Выслушаем, пусть говорит.

Вместо этого другой голос, низкий, мужской, молодой сказал тихо и очень отчетливо за его спиной:

— Бон апети.

Несмотря на то, что его застали врасплох, Франк повернулся медленно, сохраняя спокойствие.

Руки в боки, незнакомец с черными вьющимися волосами стоял посередине [непеч. ] столовой, смотрел на Франка и улыбался широко.

— А, [непеч. ]… — пробормотал Франк.

— Добрый вечер, Франк, — сказал незнакомец, поглядел на жену Франка и выключил улыбку. — Я подумал, что нам следует поболтать немного о том, о сем. А до тебя нынче не добраться. Нужно место в очереди резервировать за три месяца. Ты прямо как государственное лицо, мужик.

— Как поживаешь, Ави? — спросил Франк.

— Ох не знаю. Наверное, плохо я поживаю. Копы за мной увязались, и штатовые солдатики тоже. Твои тупые горлохваты тоже завтра за мной увяжутся. Жизнь стала противной, что и говорить. Но тебе-то еще хуже, Франк, так что не жалей меня зазря. И, уж к слову пришлось, не делай, типа, резких движений. И руки держи на столе. Вот, правильно, молодец.

— Как ты проник в дом?

— Меня твои телохранители пустили. Они тебя ненавидят. Не замечал?