Бог войны - [28]

– Алан, я найду нам что-нибудь, – с этими словами он толкнул плечом полуоткрытую дверь, ведущую в сумрачную комнату. Никто не обчистил ее – бой обошел тесные комнатенки первого этажа городского дома стороной. Пнув в сторону лежанку с грязным соломенным матрасом, он разворошил усеивающий пол камыш в поисках каких-нибудь потайных полостей в досках пола, где могут быть припрятаны запасы. Но нашел лишь морковь и лук, отмокающие в миске с водой, и несколько последних яблок прошлогоднего урожая, еще обрастающих плесенью на полке. Нашел небольшой бочонок с покрасневшей от содержимого затычкой, но свежей воды не было и в помине, а общинный колодец может быть где угодно.

Откупорив бочонок, Блэкстоун съехал на пол по косяку двери, сев рядом с раненым парнишкой. Вино оживит его, а сырой лук на вкус почти ничуть не хуже, чем волглое яблоко. Пару минут ни один из лучников, изнуренных сражением и истерзанных страхом, не обмолвился ни словом. Томас поднялся на ноги, чувствуя, как мышцы молят о пощаде. Он не отдыхал слишком долго. Ему хотелось заползти обратно в полутемную комнату и уснуть на кишащем вшами матрасе, предоставив битве закончиться, когда придет пора.

– Я вернусь за тобой, когда закончим, – пообещал он, коснувшись плеча парнишки. Отцепил ножны и протянул клинок, чтобы тот не остался безоружным. Защититься с помощью лука, опертого о стену, он не сможет. Вино приглушило боль и жажду паренька, хоть Блэкстоун и понимал, что если не удастся сыскать лекаря, шансы того на выживание ничтожны.

– Поведай моим батюшке и матушке, Томас. Когда вернешься. Поведай, что я убил больше других. И дай им какого-нибудь столового серебра, трофеи есть в каждом доме. Пошли им что-нибудь от меня, заклинаю.

Родители мальчика крестьяне – невежественные, суеверные и не заслуживающие доверия – и запросто стащат твои дрова, а за свинью так и убьют. Снедаемые суеверием, они молятся духам лесов и полей, и гибель сына сочтут проклятием, потому что он больше не сможет собирать урожай. Но для раненого лучника это дом. Блэкстоун заколебался. Насколько человек должен пасть духом, чтобы утратить надежду?

– Я вернусь за тобой, сам и поведаешь, – изрек он.

Надежда – это все.

* * *

Тысячи человек запрудили улицы, защитники и нападающие мельтешили туда-сюда, собираясь в сражающиеся группки как придется, атакуя каждый оплот на пути. Блэкстоун бежал, отыскивая брата, молясь, чтобы не наткнуться на его тело среди многих, лежащих целыми грудами. Находя павшего лучника, он забирал неизрасходованные стрелы, хотя их было немного; лучники продавали свои жизни дорогой для французов ценой. Томас увидел дюжину валлийских пикейщиков и столько же лучников – графа Оксфорда; другие демонстрировали цвета Кобэма. Команды Блэкстоуна нигде не было видно. У очень немногих осталось по одной-две стрелы.

Томас побежал среди них, высматривая хоть кого-нибудь из знакомых. Когда добрался до передовых позиций, с другой стороны баррикады послышались крики и вопли. Кричали люди по ту сторону болот; валлийские пикейщики забрели в реку в самоубийственной атаке против барж и генуэзских арбалетчиков. У них в тылу английские и валлийские лучники прикрывали их как могли, но пикейщиков все равно косили, как траву. У находящихся на одной с Блэкстоуном стороне баррикад не было иного выбора, как ринуться на французских латников.

Дым затянул навесные башни, сторожившие ворота города и оборонявшие мост. Пикейщики собрались у самых стен башни. Старик с седыми волосами до плеч, стянутыми сзади шнурком, внушавший уважение, заговорил, и остальные согласно закивали в ответ. Выбора нет, они должны штурмовать сильнозащищенную баррикаду разом. Их соплеменники по ту сторону валятся под градом арбалетных болтов.

– Можешь ты со своими людьми прикрыть нас? – поглядел старик на Томаса.

Блэкстоун сообразил, что из всех присутствующих лучников его сюрко перемазано кровью больше всех, а волосы залубенели от раны, полученной на баррикадах. Он выглядит так, словно бился завзятей всех. И кивнул.

– Как сможем. Осталось не больше двух залпов.

– Готовьтесь, – бросил валлиец.

Блэкстоун обернулся к лучникам, даже не подумав, что в группе есть ветераны. Элфред уже показал ему пример, и эти люди подчинятся власти команд.

– Наложи! – Все подчинились, даже не пикнув.

– Натяни! – Дисциплинированная английская смертоносная машина была наготове. Обрезки пенькового шнура и согнутые тисовые и ясеневые древка прозвучали, как одно.

– Пускай! – крикнул он.

Валлийцы бросились вперед.

Услышав их боевой клич, французы обернулись. Дюжина повалилась от залпа лучников, но остальные ступили вперед, мигом зарубив пятерых или шестерых атакующих. Блэкстоун увидел, как седовласый солдат ткнул пикой латника, а потом скрылся из виду, когда люди вокруг него начали валиться от свирепых рубящих ударов.

Томас снова выкрикнул команду, и последние стрелы, взмыв по дуге, обрушились на людей в латах. Валлийцы убили столько же врагов, сколько пало их соратников, но пики с деревянными древками не могли устоять перед рубящими секирами и мечами. Атака могла захлебнуться. Блэкстоун пристроил лук за спиной, чувствуя, как древко прижалось к позвоночнику. Хребет из тиса в такой момент очень не повредит. Протянул руку к мечу, но ножен не было, и только тогда вспомнил, что оставил его у раненого лучника. При нем остался лишь длинный нож. Выхватив его из ножен, испустил крик, вырвавшийся из груди взрывом, – и ринулся в гущу безумия.