Бог в «Хижине». История зла и искупления, которая изменила мир - [3]
Но меня сломили слова и поступки моего отца. Мой дух был сокрушен. Я продолжал жить и почти каждую ночь видел ужасные сны, испытывая страх, гнев и чувствуя себя потерянным. И вот однажды, когда я молился на ходу (да, несмотря на все мои сомнения и вопросы, я продолжал молиться), без подготовки или предупреждения, Бог вошел в мою жизнь и заговорил. Интуитивно я понимал, что это Он. Я не слышал какого?то голоса, но в этом и не нуждался. Не стану рассказывать об этом подробно, достаточно сказать, что это событие и его последствия заставили меня поверить в то, что Бог все еще совершенно реально участвует в моей жизни.
И когда я читал историю Мака, мне было легко в нее поверить. Я знаю, что Бог говорит с людьми и сегодня. И я знаю, на что похожа Великая Скорбь. И слова Бога, сказанные Маку, перекликаются с моими представлениями, основанными на чтении Писания и моем опыте встречи с милостью Бога.
Школа доверия Богу
Вот что я думаю о «Хижине»: автор романа Уильям Янг (или, быть может, кто?то из близких к нему людей) стал жертвой какого?то ужасного, неописуемого зла. Хотя он изучал богословие, это нисколько не подготовило его к тому, что произошло. Его вера в Бога пошатнулась, но он отчаянно продолжал держаться за Бога, не понимая, что и Бог продолжает держать его. Он пытался спрятать свою Великую Скорбь, но его близкие видели ее, но не знали, как ему помочь.
И затем Бог вмешался в эту ситуацию. Конечно, я не знаю, как именно это произошло, но случилось нечто такое, что заставило этого человека по–новому понять, каков Бог и как Он действует. Это возродило в нем доверие к Богу и привело к пониманию того, что, как бы ни было ужасно событие, породившее Великую Скорбь, из него все равно может родиться добро.
Я до сих пор не могу представить, как добро может родиться из трагической судьбы моей семьи, не понимал этого и Мак. Как я, так и он — мы просто встретились с Богом и заново открыли важную вещь: Бог знает, что Он делает. И потому Ему можно доверять. Нет, я не думаю, что Бог заранее замышляет события, полные зла и страдания, чтобы мы с ними столкнулись. В «Хижине» об этом не говорится, нет этого и в истории моей жизни. Скорее, можно сказать, что Бог сознательно допускает трагические события и Он рядом с нами в те минуты, когда мы это переживаем. Но хотя сами эти проявления зла лишены добра, Бог может сделать их орудиями добра.
Я думаю, что в «Хижине» мы найдем потрясающие истины, с помощью которых Бог может освободить нас от бремени Великой Скорби. Для того роман и написан. Автор несомненно писал свою книгу в надежде на то, что через нее Бог исцелит раны недоверия и поможет некоторым читателям вернуться к Нему.
«Хижина» и Библия
«Хижина» передает нам великие истины о Боге, которые одновременно соответствуют и Библии, и нашему опыту. Тем не менее с какими?то утверждениями в ней я не согласен. То здесь, то там я нахожу такие детали, которые не соответствуют образу героя книги. Отдельные детали нуждаются в корректировке. Некоторые из слов, вложенных Янгом в уста Бога, вызывают у меня сомнение — мне кажется, что если слишком сильно акцентировать, может получиться ересь. Я не думаю, что эти недочеты совершенно заслоняют собой достоинства книги, но рядом с ними нам следует ставить вопросительные знаки. Но если даже мы заключим их в скобки и отложим в сторону, роман Янга все равно может принести нам огромную пользу.
В настоящей книге я сосредотачиваю внимание на нескольких важнейших темах «Хижины». Вопрос, стоящий в заголовке каждой главы, будет служить нам отправной точкой для исследования нескольких важнейших тем. И как богослов я неизбежно буду сопоставлять идеи и события романа со здравым вероучением. Я хочу показать, почему одни спорные идеи «Хижины» совершенно справедливы, а другие — нет.
Но какими критериями я намерен пользоваться, чтобы судить о богословской верности или неверности слов Бога, обращенных к Маку? Я не стану искать для этого доказательства в отдельных библейских стихах. Это не самый лучший подход, потому что оппонент обязательно найдет другие цитаты, которые доказывают обратное. Мы никогда не можем понять ясные и однозначные замыслы Бога с помощью списка нужных библейских цитат. Я верю, что Библия что?то говорит, когда мы воспринимаем ее как единое целое, несмотря на все кажущиеся противоречия. Это похоже на музыкальное произведение, написанное для хора. Может показаться, что отдельные голоса не в ладу с общей гармонией, однако мы все равно слышим чистую мелодию.
Бог Библии — каков Он? Я думаю, наилучший путь к пониманию того, каков Он есть, — это Иисус, несмотря на то, что Иисус не представляет всего того, что есть в Боге. Я буду часто обращаться к широкому полотну Библии в целом, исследуя и оценивая отдельные высказывания из «Хижины». Я намерен показать, что некоторые слова Бога в «Хижине» не соответствуют Библии. В то же самое время, хотя в романе нет ни одной цитаты из Библии, он однозначно опирается на целостное представление о Боге Библии, которое отражается в словах Бога, обращенных к Маку.
2. Где Бог, когда на невинных обрушиваются бессмысленные страдания?
Единственным источником знаний о личности апостола Павла являются Послания, адресованные различным христианским общинам, им основанным. Хотя атрибуция большинства их в настоящее время не связывается с именем апостола, тем не менее, о шести из них можно говорить в качестве достоверных. Основной мотивацией предлагаемой книги послужила попытка понять личные психологические обстоятельства, определявшие двигавшие Павлом устремления. Единственными материалами, на основе которых можно бы было попытаться это сделать, являются достоверные Послания.
Книга посвящена исследованию вопроса о корнях «сергианства» в русской церковной традиции. Автор рассматривает его на фоне биографии Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского; 1943–1944) — одного из самых ярких и противоречивых иерархов XX столетия. При этом предлагаемая вниманию читателей книга — не биография Патриарха Сергия. С. Л. Фирсов обращается к основным вехам жизни Патриарха лишь для объяснения феномена «сергианства», понимаемого им как «новое издание» старой болезни — своего рода извращенный атеизмом «византийский грех», стремление Православной Церкви найти себе место в политической структуре государства и, одновременно, стремление государства оказывать влияние на ход внутрицерковных дел. Книга адресована всем, кто интересуется историей Русской Православной Церкви, вопросами взаимоотношений Церкви и государства.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Книга отражает некоторые результаты исследовательской работы в рамках международного проекта «Христианство и иудаизм в православных и „латинских» культурах Европы. Средние века – Новое время», осуществляемого Центром «Украина и Россия» Института славяноведения РАН и Центром украинистики и белорусистики МГУ им. М.В. Ломоносова. Цель проекта – последовательно сравнительный анализ отношения христиан (церкви, государства, образованных слоев и широких масс населения) к евреям в странах византийско-православного и западного («латинского») цивилизационного круга.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.