Бог сумерек - [16]

После занятий он под каким-то предлогом открутился от дружков и ушел в расположенный неподалеку от института парк. Там он забрался в самую глухую аллею, чтобы никто не отвлекал его.

Ему надо было подумать. Он и думал, медленно вышагивая по талому снегу, нахмурясь, голову склонив, сцепив руки сзади. Что делать с этим чертовым даром? Вот напасть! Смотаться в деревню, отыскать тех, кто знал деда, порасспросить? А что это даст? Ну, узнаешь то-се, а главное-то, основные тайны разве теперь известны? Все утрачено, потерялось в изменившемся мире, в других временах, скрылось за ушедшими годами.

Поразмыслив как следует, он решил, что ничего лучше не сделаешь, кроме как стараться не трогать опасный клад своего таланта. Никому ничего не говорить о нем, вообще постараться забыть его, насколько это возможно.

Так он и сделал, но дар, конечно, сам напоминал о себе. И напоминания эти были такими, от которых хотелось бежать подальше, в ужасе отмахиваясь руками: чур меня, чур! Они накатывали внезапно, совершенно неожиданно. Саша мог ехать в троллейбусе, и вдруг перед ним – вспышка, дым, огонь! Он видел, как горит дом, именно такой-то дом на такой-то улице. Потом видение пропадало, Саша стоял бледный, с пересохшими губами, с отчаянно бьющимся сердцем, приходя в себя. А через день-два он узнавал о пожаре. Ехал туда, смотрел – точно, оно, видение.

И подобными сюрпризами дар “угощал” Александра нередко, два-три раза в месяц. Это было мучительно: аварии на заводах, всякие прочие дрянные случаи. И некому об этом сказать! И еще одна странность: в отличие от отца Сашу его озарения терзали головной болью. Почти сразу же после них начинало дико давить в висках, и ничем нельзя было выгнать эту боль, только лечь и постараться заснуть – во сне она куда-то пропадала.

Случались, впрочем, и хорошие предвидения. Но почему-то они ограничивались тем, что Саша всегда угадывал, о чем его спросят на занятиях или на экзамене. А он и так учился хорошо, ибо специальность свою – электронику – любил, ему это просто было интересно, учеба давалась легко и безо всяких предвидений.

Но вот однажды, когда он уже учился на четвертом курсе, случилось то, что перевернуло всю его жизнь. Осенью; в серенький скудный денек в октябре. Настроение у Саши с самого утра сделалось под стать погоде: что-то тяготило душу, в ней было муторно и слякотно. Ужасно не хотелось идти на занятия. Саша все-таки поехал в институт, но на полдороге выскочил из трамвая, до того тошным показалось ему торчать в аудитории. И он пошел без цели по улицам. Вокруг вздыхало, хлюпало, моросил мелкий дождик. Так он добрел до небольшого скверика: несколько мокрых берез и елочек, кусты, скамейка, кругом пустые бутылки и окурки. И никого не было – ни рядом, ни на улице, вообще ни одной живой души. Он потом вспоминал об этом, когда случилось...

Что случилось? Вот этого Александр объяснить не мог. Да и не пытался. Он остановился в сквере, закрыл глаза, вздохнул поглубже. И что-то в нем дрогнуло, он точно отключился на мгновение и от испуга резко открыл глаза.

Не то чтобы он им не поверил, и все-таки такого с ним никогда не было. Да и ни с кем, наверное, не было.

Он увидел, что находится совсем в другом месте: на городской окраине, рядом с замершей стройкой. Среди пустых стен тоскливо подвывал ветер, кирпичи и плиты валялись в мертвом бурьяне. Александр диковато огляделся, не сразу сообразив, где это он. Потом сообразил, где, но главное было не это.

А вот что: он снова, как тогда – два с половиной года назад, – враз понял все, да так, что его прошиб холодный пот. То есть не все, конечно, он не успел узнать, что именно может его ожидать, но точно знал – нечто ужасное. И оно обязательно случится, если не изменить линии судьбы. Как? Этого он тоже не узнал.

Саша еще раз осмотрелся, припомнил, где здесь автобусная остановка, и направился туда. Он был бледен, немного растерян, но решителен. В конце концов, ничего не произошло, и пока все в его руках.

Он успокоился и начал размышлять. Ничего конкретного не измыслил, но все яснее и яснее становилось, что он должен что-то в своей жизни изменить. Он ни с кем не делился своими мыслями, даже с матерью, но думать не переставал. И надумал наконец.

Александр пришел в ректорат с заявлением об отчислении из института по собственному желанию. Там, естественно, решили, что студент рехнулся, и даже разговаривать на эту тему не пожелали. Александр, спорить не стал, но в институт ходить перестал. Направился в НИИ прикладной электроники и устроился лаборантом. В кадрах расспрашивать его ни о чем не стали, хороший лаборант – на вес золота.

Понятно, что окружающие его, мягко говоря, не поняли. Тем более что толком он ничего объяснить не мог. Особенно тяжело пришлось с матерью, та от сыновней причуды аж слегла. Саша упрямо твердил, что в своей специальности он разочаровался, что еще не нашел себя, что ему надо разобраться... и всякое такое. Из института его доставали звонками и официальными уведомлениями, на зимнюю сессию он не явился, и там с ума сходили, ничего не понимая. Однокурсники тоже недоуменно разводили руками.