Бог, природа, труд - [22]

— Потащись только за нами! Мы убежим, спрячемся, а тебя увидит ведьма с зелеными глазами, как посмотрит, так головой больше и не повернешь!

— Закукует тебя недобрая птица, крестом осенить себя не успеешь, как скособочит.

— Окликнет тебя голос, обернешься и тут же в соляной столб превратишься, как жена Лота.

— Придет лесник, мы-то убежим, а тебя он поймает, бросит в яму, как Иосифа.

— Вместе с убийцами.

— В Лосином саду ям с убийцами видимо-невидимо.

Аннеле слушает и бровью не поведет, и слова не вымолвит. Только весь ее вид говорит о том, что она пойдет с ними во что бы то ни стало, пусть наговорят ей страстей хоть с три короба.

И ребятишкам ничего другого не остается, как смириться.

— Пусть бежит, коль так приспичило. Все лучше, чем дома после ее рев слушать. Все удовольствие тогда испортит.

— Пусть! Но, чур, на меня не сваливать, если что случится!

— Что с ней случится! Она ж большая у нас. Вот и скотину пасет.

И какая-то девочка берет Аннеле за руку, и спор затихает сам собой.

Вся ватага мчится под гору — в гору, под гору — в гору, внизу девочки хватаются за руки, настороженно вглядываются в чащу: никого! Под пологом леса земля рябит, словно водная гладь, усыпанная крошечными блестками, которые трепещут поверх черных теней.

Вдруг лес обрывается широкой, благоухающей, пышущей жаром полосой света. Лосиный сад!

Это большой, окаймленный лесом четырехугольник. Сосенки-подростки, по одной или по нескольку разом, выкарабкиваются из пышных сочных веток, распластавшихся по самой земле, и устремляются вверх, стройные, словно маленькие церковки с крестом на куполе. И все пространство между крестами залито солнцем. Пчелы, стрекозы, кузнечики, оводы «парятся», словно в бане, в этом белом мареве. Земля вся усыпана цветами, словно узорчатые платки по ней раскиданы. А высокие травяные подушки усыпаны земляникой, и столько ее, что в глазах красным-красно.

Все тут же и кидаются собирать.

— Я первый!

— Нет, я! Не подходи! Уходи отсюда! Это мое место! Ищите сами! — И раскинул руки, других отпихивает. А второй зовет: — Сюда, сюда! Хоть горстями собирай! Сюда! Пусть подавится этот обжора своими ягодами.

И ребятишки бросаются к другому холмику.

Но так дело не идет. Больше подавишь, чем насобираешь. И старший мальчик решает: каждый пусть собирает отдельно. Только не разбредаться далеко и тихо-тихо перекликаться, вот так: у-у! — чтобы лесник не услыхал.

Глаза уже свыклись с чудесами. Никто не вскрикивает, не ойкает, когда тут же рядом — вон, вон и вон! — видит еще краше, еще крупнее ягоды: знают, что в Лосином саду землянику хоть граблями сгребай, и то всю за день не соберешь. Здесь самая первая ягода, ароматная, — в лесу еще не созрела.

Кружка у Аннеле с верхом полна. Горкой насыпаны самые крупные ягоды, самые зрелые. Она устраивается в тени под сосенкой, вытягивает ноги. Можно и передохнуть — рубашонка прилипла к спине. С боку на бок перекатывается, плашмя ложится — все ягоды вокруг, до которых рука дотягивается, в рот попадают. Чуть дальше манят пунцовые венчики липких гвоздик, пахучие лесные фиалки. Встанет, сорвет обязательно.

Но хочет подняться, а руки и ноги свинцом налились, гвоздики ввысь тянутся, растут, растут, чуть не до облаков вырастают и обступают со всех сторон. Но вот чудо! Нет вдруг ничего, ни гвоздик, ничего, только огромный серый дядька с зелеными глазами. Аннеле шевельнуться хочет — никак. Словно к земле прикована. А зеленые глаза выскакивают у дядьки изо лба и — бумм! — Аннеле по лбу, и опять все исчезло. И снопа два глаза — бумм! — по лбу и исчезают. И третьи также. Не вытерпит Аннеле, вот-вот закричит. Но только рот открыла, серый дядька как крикнет ей в самое ухо: «Лесник, беги!»

Глаза распахнула — словно обухом кто по голове стукнул. Голова у самого комля сосны, зелеными ветками прикрыта. Но отчего так, раздумывать некогда. Шуршат, качаются вокруг ветки, все припустили, мчатся стрелой. Только слышно то тут, то там: «Ходу, ходу, быстрей, быстрей!»

Аннеле хватает кружку и стремглав мчится следом. Ветки, потревоженные бегущими, качаются далеко впереди, она последняя. От страха похолодела вся. Истории про ведьм, привидения, про псов бешеных, про змей вновь ожили, лезут со всех сторон, на пятки наступают.

Скорее, скорее! Сердце колотится, ноги едва земли касаются. Стрелой вылетает она из Лосиного сада, влетает в лесную чашу, где ее уже поджидают. Стоят тихо, насторожились, и полные страха глаза их зовут Аннеле из зловещего места. Только очутившись рядом со всеми, Аннеле осмелилась оглянуться.

— Кто там был? — спросил один громко, и все заговорили разом, перебивая друг друга.

— Лесник.

— А ты его видел?

— Нет, не видел!

— А кто видел?

Все молчат. Никто не видал.

— А я слышу, шуршит. Только наклонился за ягодой, как снова — шурк! Совсем рядом. Ну, думаю, змея! И вдруг ясно так слышу — кто-то идет, насвистывает. Шагнет и остановится, шагнет и остановится.

— А я вижу — все бегут, только ветки трещат, ну, думаю: не иначе, бешеная собака. И как припущу!

И все рассказывают, перебивая друг друга, хохочут. Каждый струхнул не на шутку, но хочет казаться смельчаком, хочет посмеяться над чужим страхом.