Бог, которого никогда не было - [3]
То же самое Карл Маркс сделал для коммунистов. Он сказал, что нет ни духа, ни сознания; они являются лишь побочными продуктами материи, поэтому, когда тело умирает, ничего не остается. Это очень опасное убеждение, потому что, приняв его, коммунисты смогли убивать, не задумываясь. Они верили, что, убивая, они не совершают грех. Внутри человека никого нет, нет больше даже такого понятия, как «внутри». Человек — это продукт химии, биологии, физиологии; у него нет души. После революции Иосиф Сталин уничтожил почти миллион людей, нисколько не сомневаясь в своих деяниях.
В Советской России человек был сведен к механизму. Вы можете убивать — никто не будет убит, потому что никого нет. Жизнь человека подобна жизни часов. Стрелки движутся, показывают время, но это не значит, что внутри часов кто-то есть. Вы можете разобрать часы, и вы никого не найдете. Вот что Карл Маркс проповедовал коммунистам: человек подобен часам. И через некоторое время почти половина мира уверовала в это. Как ни странно, эти же люди когда-то верили в Бога. Русские, китайцы, индусы, мусульмане — все сменили свое «да» на «нет». Сменить «да» на «нет» очень легко, потому что они ничем не отличаются друг от друга. По существу, они дают вам утешение, освобождая от трудных поисков истины.
Я встречался со многими коммунистами, очень старыми коммунистами... В Индии я познакомился с С. А. Данджем, он был членом Коммунистического Интернационала вместе с Лениным, Троцким и Сталиным. Он был свидетелем революции в России.
Я спросил его: «Вы когда-нибудь медитировали?»
Он ответил: «Медитировал? Зачем? Зачем мне медитировать?»
Я сказал ему: «Если вы никогда не медитировали, тогда у вас нет никакого права утверждать, что не существует ни души, ни сознания, ни Бога. Если вы не побывали внутри себя, как вы можете говорить, что там никого нет? Это абсурдно: кто говорит, что внутри никого нет? Даже чтобы отрицать, вначале нужно согласиться с тем, что там кто-то есть. Даже чтобы сказать, что никого нет, нужно вначале допустить существование кого-то».
Точно так же обстоит дело со всеми религиями.
Никто не встречал Бога: ни христиане, ни индуисты, ни мусульмане,— но они все утверждают, что он есть, потому что родились и выросли в окружении теистов. Сказать «нет» в толпе — очень трудно. «Да» — это общепринятое правило игры. Они поклонялись и молились, не зная, почему они это делают. Но раз все остальные это делают, значит, это правильно.
Затем толпа изменилась. Например, в России люди, которые были уверены в существовании Бога, разуверились в нем. Понадобилось десять лет, чтобы одна уверенность сменила другую... десятилетний интервал неуверенности, но неуверенность — это не сомнение.
Сомнение — это вопрос. Сомнение означает: «Я хочу знать». За ним не стоит никакой идеологии. Сомнение — это чистый поиск.
Вы спросили: «Какая разница между сомнением и отрицанием?»
Отрицание и согласие — это одно и то же. Сомнение отличается и от того, и от другого. Оно не делает вас ни теистом, ни атеистом. Согласие делает вас религиозным верующим, теистом; отрицание — нерелигиозным неверующим, атеистом. Сомнение никем вас не делает. Вы просто начинаете поиск истины. И в этом — достоинство человека.
Я учу сомнению, потому что я знаю: если вы сможете во всем сомневаться, тогда вы осознаете истину вашего существа и вместе с тем истину всего сущего. И это будет освобождением, это будет свободой.
Сомнение не является ни христианским, ни индуистским, ни американским, ни немецким. «Да» может быть индуистским, мусульманским, христианским; «нет» может быть коммунистическим, фашистским. Сомнение же — это просто поиск, индивидуальный поиск.
И «да» и «нет» принадлежат толпе. Сомнение заставляет вас утверждать свою индивидуальность. Вы начинаете искать свой собственный путь. Вы не принимаете карт, составленных другими.
Легко либо верить, либо не верить, но очень опасно идти по пути познания. Я хочу, чтобы вы не отрицали и не соглашались, я хочу, чтобы вы были открытыми и чуткими, чтобы вы задавались вопросом и отправлялись на поиски истины. Не раз ваш ум будет говорить вам, что верить хорошо, а путь познания труден, что никто не знает, куда он приведет, и найдете ли вы что-нибудь или нет. Но не слушайте ум. Это он создал все философские учения «да» и все учения «нет».
Сомнение никогда не создавало философских доктрин, оно создало науку. И оно же создало религию. Наука и религия — это по сути одно и то же, это применение сомнения в разных сферах. Всего за триста лет сомнение дало глубочайшее понимание внешнего мира, простирающегося от малых объектов до миллионов звезд. Внутри себя вы носите другой мир, который ничуть не меньше, а возможно, и больше внешнего. Почему я говорю, что внутренний мир, возможно, больше внешнего? Я употребляю слово «возможно», чтобы вы
