Бог испепеляющего солнца - [57]

— Н-ну ладно…

— И кстати…

Хлопающая по спине рука вдруг зажала шею, поймав Харуюки в подобие борцовского захвата. Приблизив губы к его уху, Рейна прошептала:

— У тебя что, опять новая девушка?! Что у тебя с ними за отношения такие, а?!

— Н-никакие!.. — Харуюки отчаянно замотал головой.

Сихоко и Утай смотрели на них ничего не понимающими глазами.

Как только они закончили с кормёжкой и уборкой, прозвучал школьный звонок. Четыре часа дня.

Стоял июль, поэтому вечером пока даже не пахло. С Рейной Харуюки попрощался ещё в школе, когда она отправилась в душ, а с Утай и Сихоко у ворот: первая возвращалась домой пешком, вторая садилась на автобус в новом Коэндзи. Затем он спрятался в тень у стены и открыл виртуальный кошелёк.

В день Харуюки получал от матери 500 иен на обеды и карманные расходы. До осени прошлого года школьные хулиганы требовали покупать им булочки и сок, так что от денег ничего не оставалось. Однако с тех пор, как Черноснежка прогнала их, он мог экономить до 300 иен в день, когда наедался булочкой с молоком, или даже все 500, если готовил некое подобие обеда дома. К тому же в последнее время Харуюки почти не тратил денег на игры, поэтому на счету у него скопилась приличная сумма.

Харуюки закрыл окно, подумал где-то полминуты и двинулся не домой, а в прямо противоположную сторону — в Асагаю.

Где-то километр он прошагал по новой Оумэ, закупился на торговой улице рядом со станцией Южная Асагая, и потом углубился в жилые кварталы к югу от неё. Наконец, впереди показались аккуратные домики с белыми стенами, похожие на американский пригород. ГЖК Асагая, компактный частный сектор с 90-летней историей.

Безусловно, дома в этом секторе периодически сносили и перестраивали, а на каком-то этапе их почти полностью заменили высотки, однако уголок, в который пришёл Харуюки, всё ещё сохранял старый дух района. Полагаясь на воспоминания, Харуюки свернул с основной улицы и остановился перед одним из домов.

Какое-то время он молча смотрел на особняк, затем приблизился к воротам, и перед глазами появился голографический интерком. Харуюки нажал на кнопку звонка и подождал.

Наконец, в электронном окошке появилось лицо Черноснежки, с которой он расстался возле Умесато два часа назад.

— Х-харуюки?! Что ты здесь делаешь?! Что-то случилось?! — она немедленно обстреляла его вопросами.

— П-прости, что я так внезапно! — Харуюки виновато поклонился. — Нет, ничего не случилось, просто… ну-у, э-э…

Секунд пять он мялся, не в силах внятно объяснить своё поведение. Наконец, Черноснежка слабо улыбнулась и сказала:

— Жарко, наверное, снаружи стоять. Заходи, что ли.

— С-спасибо!

Харуюки ещё раз поклонился. Услышав щелчок электронного замка, он миновал железные ворота и вошёл во двор. Только дошёл до двери, как она открылась, и из дома выглянула Черноснежка.

— Я только-только из ванной… прости, что так одета.

Свободная футболка и короткие шорты — действительно откровенный наряд по сравнению даже с теми, в которых она ночевала дома у Харуюки, но он, конечно же, не собирался этим возмущаться и лишь молча замотал головой. Черноснежка снова улыбнулась и жестом пригласила его внутрь:

— Заходи.

— А-ага, спасибо.

Харуюки пришёл в гости к Черноснежке второй раз в жизни. Как и раньше, её жилье показалось ему очень чистым и аккуратным.

Дом состоял из зала, кухни и антресолей. Одинокая школьница здесь, должно быть, чувствовала себя слишком просторно. Зал на двадцать с лишним квадратных метров был почти пустым, и в первую очередь глаз цеплялся за внушительный 90-сантиметровый аквариум в юго-восточном углу.

Харуюки очень хотелось первым делом заглянуть в него, но сначала он поднял пакеты из магазина в обеих руках и сказал:

— А, да, это тебе.

— Ч-что?!

На глазах опешившей Черноснежки он разложил содержимое пакетов на обеденном столе.

— Это салат Кобб10, жареная тыква, паштет из лосося, тортилья-роллы, багетные сэндвичи, лимонный пирог…

— Э-это я вижу, но… почему мне? И почему так много?

Харуюки собрал всё мужество в кулак и посмотрел в лицо не перестававшей изумляться Черноснежки. Как правило он не решался смотреть ей в глаза, поэтому только сейчас смог разглядеть, что лицо под тёмными волосами кажется бледнее, чем обычно, а веки — наоборот, чуть краснее. Она словно плакала, пока мылась в ванной.

И сразу после возвращения из неограниченного поля, и во время завершающей части поездки, и даже перед школой, где они расстались, Черноснежка вела себя практически как обычно. Но такого просто не могло быть. Дуэльный аватар — воплощение бёрст линкера, созданное из шрамов его души. Даже “девяточница”, одна из сильнейших игроков Ускоренного Мира, не могла остаться равнодушной к тому, что её аватар попал в смертоносную западню.

— Я подумал, еда… поможет тебе взбодриться, — ответил Харуюки, глядя ей в глаза.

— Что?..

— Просто ты обычно почти ничего не ешь, семпай… Я хочу, чтобы хотя бы сегодня нормальный ужин поднял тебе настроение…

Даже это уточнение не сразу стёрло недоумение с лица Черноснежки.

Вдруг оно приняло такое выражение, словно ей одновременно захотелось и заплакать, и засмеяться. В быстро моргающих глазах появились слёзы.