Бог астероида - [4]

Я почувствовал внезапное головокружение, означающее, что сейчас мне предстоит новый спуск в бездонные вихревые бездны. Но хотя головокружение продолжалось, ничего более не произошло, и я обнаружил, что всё ещё стою рядом с трупом, в той же гнетущей обстановке.

Потрясение и растущий ужас охватили меня. Очевидно, по какой-то неизвестной причине устройство не могло работать здесь так, как я самоуверенно ожидал. Возможно, в этой новой среде существовал какой-то барьер, препятствующий полному проявлению действия инфракрасной энергии. Не знаю, но во всяком случае, я оказался в полном одиночестве и в очень неприятном положении.

Не помню, как долго я обманывал себя, бешено настраивая механизм излучателя в надежде, что это временная неисправность, и мне удастся всё починить, если я смогу найти причину поломки. Однако все мои попытки что-либо сделать были бесполезны: устройство находилось в отличном, рабочем состоянии, но не выдавало нужной мощности. Я провёл эксперимент, направляя его лучи на мелкие предметы. Серебряная монета и платок растворялись и исчезали очень медленно, и я чувствовал, что они, должно быть, материализовались в нашем земном мире. Но, очевидно, излучаемая энергия была недостаточной для того, чтобы переместить человека.

Наконец, я сдался и бросил излучатель на землю. В приливе жестокого отчаяния, которое одолевало меня, я почувствовал необходимость физических действий, продолжительного движения, и немедленно отправился исследовать странный мир, в котором я невольно оказался в заключении.

Это был неземной мир – мир, который мог существовать до сотворения жизни. Волнистые бледные пятна пустошей лежали под тускло-серым небом без луны, солнца, звёзд и облаков, откуда истекало неопределённое и рассеянное мерцание. Теней не было, потому что свет, казалось, исходил со всех сторон. В одних местах почва была покрыта серой пылью, в других – серой вязкой слизью; а невысокие холмы, о которых я уже упоминал, были похожи на спины доисторических монстров, вздымающихся из первичного ила. Не было никаких признаков существования насекомых или животных, не было ни деревьев, ни трав, ни следов мха, лишайника или водорослей. Многие камни были хаотично разбросаны по пустоши; а их формы были такими, словно безумный демон вздумал подражать творению Бога. Свет был настолько тусклым, что все предметы терялись на небольшом расстоянии; и я не мог сказать, насколько близко или далеко находится здесь горизонт.

Мне казалось, что я бродил уже несколько часов, стараясь, насколько это возможно, держаться одного направления. У меня был компас – я всегда ношу его в кармане; но он отказался здесь функционировать, и я пришёл к выводу, что в этом новом мире не было магнитных полюсов.

Внезапно, когда я обошёл груду огромных аморфных валунов, я набрёл на скрюченное человеческое тело, лежащее на земле и, не веря своим глазам, понял, что это Хэлпин. Кровь всё ещё сочилась сквозь ткань его пальто, и кровавая лужа под ним была не больше, чем тогда, когда я начал свое путешествие.

Я был уверен, что не блуждал по кругу, как это бывает с людьми, оказавшимися в незнакомой местности. Как же я мог вернуться на место преступления? Проблема эта чуть не свела меня с ума, когда я обдумывал происходящее, и с энергичностью безумца я направился в противоположном направлении от той точки, с которой начинал свою недавнюю прогулку.

По сути, сцена, которую я сейчас видел, во всём была идентична той, что находилась по другую сторону от трупа Хэлпина. Трудно было поверить, что низкие холмы, унылые равнины из ила и пыли, и чудовищные валуны были не такими, как те, мимо которых я бродил до этого. Двигаясь вперёд, я вытащил свои часы с мыслью о том, чтобы определить время своего похода; но стрелки часов остановились в тот самый момент, когда я переместился из лаборатории в неизвестное пространство; и, хотя я тщательно завёл их, часы отказывались идти.

К своему удивлению, пройдя столь огромный путь, я не испытывал ни малейшей усталости, когда вновь вернулся к телу, от которого пытался уйти. Думаю, что я действительно разозлился тогда, ненадолго…

Теперь, после того как прошло некоторое время или вечность, (у меня нет возможности это вычислить), я пишу карандашом этот отчёт в своей записной книжке. Я пишу это, сидя рядом с трупом Эдгара Хэлпина, от которого не могу убежать; несколько попыток сходить в разные стороны этого тусклого мира, привели к тому, что я вновь и вновь возвращался в исходную точку. Труп всё ещё свеж, и кровь не высохла. По-видимому, то, что мы знаем как время, почти не существует в этом мире или, во всяком случае, его действие серьёзно нарушено; и большинство обычных сопутствующих времени обстоятельств также здесь отсутствуют, а само пространство имеет свойство всегда возвращаться к одной и той же точке. Произвольные движения, которые я совершал, можно рассматривать в качестве своеобразной временно́й последовательности; но по отношению к предметам, не обладающим свободной волей, ход времени здесь совершенно ничтожен или вообще отсутствует. Я не испытываю ни физической усталости, ни голода; но весь ужас моей ситуации невозможно передать человеческим языком; и сам ад вряд ли может придумать для него подходящее имя.