Боевые слоны в античности и раннем средневековье - [41]
Драхма Юбы IIНа аверсе изображение царя в профиль и надпись: "REX VBA" ("царь Юба"); на реверсе изображение шествующего африканского слона (Sear D. R. Greek Imperial Coins and Their Values. London, 1982.№ 5972)
Филипп V (221–179 гг. до н. э.). Изображение на монете
Сломив могущество Карфагена и установив дружеские отношения с Масанассой, а затем и его сыновьями, римляне начинают использовать слонов в военных целях. Впервые они воспользовались слонами уже в войне против македонского царя Филиппа V. В битве при Киноскефалах (197 г. до н. э.) командовавший римской армией Тит Фламинин поставил слонов впереди правого крыла, которое отодвинул немного назад по сравнению с фронтом остальной армии [Liv., XXXIII, 8, 3]. Такое построение принесло римлянам победу: когда их левый фланг начал уже подаваться под натиском македонян, Тит ввел в бой слонов. Напуганные появлением гигантских зверей македоняне сразу же обратились в бегство [Liv., XXXIII, 9, 6]. После окончания войны с Филиппом римляне подарили всех своих слонов состоявшему с ними в союзе пергамскому царю Атталу [Liv., XXXIII, 30, 10].
Спустя всего 7 лет слоны вновь появляются в римской армии. В битве при Магнесии (190 г. до н. э.) у римлян было 16 слонов, которые, однако, так и не приняли участия в сражении, находясь в резерве позади линии триариев. И это неудивительно: во-первых, количество этих животных у римлян было несоизмеримо с тем количеством, которое мог противопоставить им противник, а во-вторых, римские слоны были африканской породы, в то время как у сирийцев были большие индийские слоны [Liv., XXXVII, 39, 13].
Во время Третьей Македонской войны (171–168 гг. до н. э.) у римлян было кроме 22 африканских слонов, посланных им Масанассой, еще какое-то количество индийских слонов, полученных ими от сирийского царя Антиоха [Polyaen., IV, 21]. Неясно, о каком Антиохе упоминает Полиен, об Антиохе III или его сыне Антиохе IV Эпифане (175–164 гг. до н. э.). Антиох IV считался другом и союзником римского народа. Римляне не могли не знать, что вопреки условиям Апамейского договора он содержал у себя боевых слонов. Однако когда их посольство, возглавляемое Гаем Попилием, встретилось с царем в Египте, римляне потребовали только, чтобы Антиох прекратил войну и ушел в свои владения [Liv., XLV, 12, 6]. Таким образом, мы должны предположить, что либо слоны, захваченные в результате Сирийской войны, около 10 лет использовались римлянами в военных целях, либо римляне сознательно закрывали глаза на нарушение сирийским царем условий Апамейского мира и даже, более того, получали от него этих животных.
Македонскому царю Персею стало известно, что римляне собираются использовать против него слонов. Зная, что наибольший страх эти животные внушают лошадям, царь будто бы прибег к следующему средству, которое, по его замыслу, должно было приучить македонских коней к их виду и реву: он "приказал ремесленникам изготовлять деревянные фигуры, сходные видом и цветом с настоящими слонами. Но так как более всего страшен был для коней голос этих животных, Персей приказал в каждую деревянную фигуру помещать человека с трубой, который, направляя эту трубу через пасть фигуры, издавал резкий и пронзительный звук. Так македонские кони научились не обращать внимания на голос и вид слонов" [Polyaen., IV, 21; пер. М. М. Холода]. Кроме того, по приказу царя были образованы отряды "слоноборцев" (elephantomachae), специально обученных борьбе с четвероногими гигантами [Liv., XLIV, 41, 6].
Дидрахма Персея (179–168 гг. до н. э.)
На аверсе изображен Персей; на реверсе — стрекало для управления слоном и надпись по-гречески: "Царь Персей" (Munich City Coin Collection. Munich, 1968. № 1196)
Война шла уже около трех лет, и никто из противников не мог достичь решающего успеха. Тогда римский главнокомандующий консул Марций Филипп решил пересечь горную цепь Олимпа и перенести военные действия непосредственно на территорию Македонии. Во время этого перехода, который, несомненно, был не менее труден, чем переход Ганнибала через Альпы, слоны сильно препятствовали движению армии. "Неизъяснимо труден был спуск: срывались животные, катилась вниз поклажа; и четыре мили еще не прошли, а только о том и мечтали, чтобы воротиться назад, будь это возможно. Да и слоны вносили смятенье не хуже неприятеля: дойдя до нехоженных мест, они сбросили погонщиков и подняли такой рев, что всех повергли в трепет, особенно лошадей. Наконец придумали, как их перевести. Несколько ниже по склону вбивали в землю на одном уровне два крепких столба, отставив один от другого чуть дальше, чем на ширину слона; на поперечную балку накладывали доски по тридцати футов длиною, наподобие мостика, и присыпали землею. Еще ниже по склону на малом расстоянии устраивали такой же второй, затем третий мостик и так далее у каждого обрыва. С твердой земли слон ступал на мостик, но прежде, чем он доходил до края, столбы подрубали, и слон сползал до начала следующего мостика, какой — держась на ногах, какой — скатываясь на заду; когда под ним вновь оказывался ровный мостик, все начиналось сначала, покуда не спустились в долину" [Liv., XLIV, 5, 1–7; пер. О. Л. Левинской].
