Боевые паруса. На абордаж! - [26]

— Королю я уже отслужил. — И ладонью по колену хлопнул. — Хватит. Ремесел не знаю, учиться поздно. Но я никогда не бросал своих и не гнушался работы. Ты, Хорхе, выбился в большие люди. Не граф или герцог, конечно, — но будь покоен, слуги тебе понадобятся. И нога опять же и вообще — иначе смотреть будут косо. А брать в дом прислугу с улицы ты не хочешь — и прав. Особенно если учесть ремесло доньи Бланки. Так вот я тебе и пригожусь.

— Ты что, готов идти в лакеи?

— Нет. — Взмах кулака у собственного уха. — Я идальго. Но, раз уж ты целым доном заделался, можно и так поступить…

Мигель вытащил наваху, единственное свое оружие. Протянул рукоятью — Хорхе. И спокойно, нараспев, произнес:

— Отныне я ваш человек. — После чего добавил уже обычной скороговоркой: — Если не откажете, конечно.

Не отказали. Получили полезного нахлебника. Одного, но где один человек, там и двое. Отслужив полгода и убедившись, что положение сеньора достаточно прочно, и денежный фьеф — по сути, то же жалованье, но почетное — дон Хорхе платит аккуратно, свежеиспеченный севилец навестил родную деревню, откуда и привез себе жену, спокойную и неразговорчивую.

Примерно тогда же он занялся торговлей. Как секретарь и комиссионер дона Хорхе. Дело с самого начала казалось мало что трудным — позорным. Хорошо, сеньор объяснил, что воротить нос — предрассудок, а на деле существует королевская привилегия на торговлю с колониями. И мимо дворянина на атлантический караван ни бочки вина, ни тюка ткани, ни мешка зерна приткнуть невозможно. Любой крупный купчина или сам относится хотя бы к идальгии, или ссужает титулованное лицо. Старший алькальд над портом, это, конечно, не титул. Но это достаточно веское основание для того, чтобы доверить такому человеку реал-другой.

Хорхе и собственные сбережения вложил не в конвои, а в грузы кораблей-одиночек под флагом герцогов Толедских. Замысел был прост: серебряное зерно, посеянное в Индии, дает урожай сам-три, а то и сам-четыре. Если не падет под градом морского разбоя, перенесет шторма и засуху королевских расходов. Не раз и не два случалось, что король конфисковывал в пользу казны весь груз.

Объяснение всегда было одно: война. Впрочем, Хорхе достаточно быстро уяснил, что риск конфискаций касается товаров дорогих, дающих самую значительную прибыль с тонны веса: серебра, кошенили, красного дерева, шелка. Бывало, король изымал груз пусть поддельного, но едкого и душистого чилийского перца. Тростниковой патоке, какао и буйволовым кожам монаршее оскудение угрозы не несло.

Хорхе смирился с урожаем сам-два — и теперь, годы спустя, имел репутацию абсолютно надежного поставщика. А верный Венегас — его правой руки.

Именно он договаривается с корабельщиками и владельцами складов. Следит, чтобы грузу на судне отвели лучшее место и порчу от соленой воды принял чужой товар. Обычно — о том ворчуну и чистюле Хорхе лучше не знать — казенный. Зато капитан может быть уверен, что с этим грузом на борту он получит лучший из свободных причалов и дружественный присмотр за разгрузкой содержимого трюмов.

Дон де Теруан никогда не владеет ни кораблем, ни всем грузом. «Лучше по одному тюку на ста кораблях, чем сто тюков на одном корабле, — приговаривает сеньор, — беготни больше, зато сон крепче. Пусть у меня одна нога, зато у тебя, дружище, две. Тебе и отдуваться!» Так дело и идет: каждый год что-то доводится терять — не от короля, но от штормов, пиратов и явлений flota de Terra Firme[16] ранее ожидаемого. От последнего цены падают вниз, и приходится ждать, иной раз почти полгода, пока товар разойдется.

Так сам-два превращаются в сам-полтора. Что ж, за восемь лет вассальной службы сеньору комиссионеру довелось увидеть не одну купеческую карьеру, разрушенную погоней за сотнями процентов прибыли — дело же Хорхе де Теруана и Мигеля Венегаса живет. Да, именно так! Мигель теперь не простой приказчик: три года назад осмелел, попросил вместо жалованья долю, не слишком большую, зато понемногу прибавляющую в золотом и серебряном исчислении. В прошлом году Мигель впервые переступил порог севильской Лонхи, сжимая мешочек с образцами какао и пшеницы… По качеству которых принято устанавливать сорт. Приставка «де Теруана» отныне увеличивает цену любого товара! Мигель надеется, что когда-нибудь и его скромная фамилия станет своего рода майоратом — по крайней мере, в Лонхе его уже не зовут иначе, чем сеньор Венегас. Деловая честь имеет зримое выражение в серебре! Воистину дворянская прерогатива, не так ли?

Ушли в прошлое наряды с чужого плеча. Ютиться под одной крышей с хозяйской семьей тоже неудобно, а денег хватило на небольшой, но уютный дом. Тем более не хотелось смущать донью Бланку намеком на свою плодовитость: у жены что ни год, то прибавление. Пусть многих младенчиков Господь прибрал, оставшихся более чем достаточно, чтобы заполнить стены веселым шумом.

От Руфины шум тоже был, своеобразный для девочки. Громкие речи с набитым камнями ртом. Щелчки арбалетной тетивы, тяжелый рокот рейтарских пистолетов. Все. Проказы девочка устраивала в тишине, наказание принимала так же тихо, а рука у Бланки де Теруан хоть и женская, да твердая.