Боевые паруса. На абордаж! - [126]

— Спасибо, Патрик.

Обиженного взгляда Хуаны капитан не видит, а ей больно, словно самой лицо разбили. От несправедливости. Хайме-то капитана спас по-настоящему. А «спасибо» — тому, кто дал оплеуху. Нет, Хуана такого не понимает и понимать не намерена, зато точно знает, что теперь хозяйка богатыря-красавца не заполучит. Какая бы раздворянка ни была. Не по чину ей, змеюке неблагодарной, на груди пригретой…

Обход позиций завершен. Последнее совещание. Дом судьи Джонса вполне цел — судья в церкви, сам же и настоял. На столе, вместо карты, торопливый абрис.

— Итак, всего целого в Спайтстоне — три форта, а скорей, замка. «Орешек» и «Дания» в городе, «Дувр» на господствующей высоте к востоку. Они нам ничем не мешают. Та же церковь, только каменная. Много напуганных людей внутри.

Улыбка. Выдавила — и молодец.

— Зато мешает батарея Хейвуда на севере. Гавань простреливает. А погрузить всех новобранцев с необорудованного побережья… Можно. Но долго. Значит, батарею нужно взять, быстро. К сожалению, все свезенные на берег пушки заняты в обороне улиц. Новые… Ну, это опять песня про необорудованное побережье. Если снять орудия с улиц, гарнизоны в фортах могут решить, что они недостаточно напуганы.

— Пусть только выйдут!

Временный капитан О'Малли опьянен победой. Хорошо, что отвечает ему Патрик. Мало того что такой же ирландец, так еще и хорошего рода, славного.

— И выйдут, и перемолотят твою роту. Три аркебузы, мушкет, пара пистолетов, десяток пик — остальное ножи, топоры и мачете. Ваша сила — баррикады и пушки. Пушка, она сотни мушкетеров стоит, а от алебарды при штурме завала толка немного. Вот и выходит, что так ты с англичанами вровень. А если у тебя пушки забрать? Или мушкетеры перещелкают, или алебардисты завал растащат. Для того у них на обухе крюки удобные.

— Тогда — что делать?

Руфина знакома с сухопутной войной только по рассказам отца, это не порядок в порту наводить! Но когда возвысить голос на совещании — знает.

— Для этого мы собрали совет. Патрик?

— Посмотрим… Периметр трогать нельзя. Англичане медлят с контратакой, по-моему, для того, чтобы собрать большее ополчение. А всего остров может выставить тысяч пять.

Скорей, меньше. Но не стоит недооценивать врага.

— Тогда?

— Снять орудия с внутренней линии.

— А форты?

— Взять.

— Их еще ни разу не брали!

— А у осаждающих пушки были?

Хлопок ладони по столу, похищенный у морского генерала де Урсуа. Тишина.

— Сеньоры, благодарю вас. Патрик, взять центральные форты сможете?

— Да.

— Хорошо. Тогда все роты, блокирующие центральные форты, с этой минуты подчинены вам, как временному полковнику. Я же начинаю подготовку ускоренной атаки батареи Хейвуда. Мне помогают роты…

Форты «Орешек» и «Дания» в ночной замятне оказались на одной стороне, хотя об этом и не подозревали. Потому из беженцев собрали как раз тех, кого ирландцы больше всего ненавидели. Людей, которые не ждали пощады — и убедили командиров занимающих укрепления рот, что лезть в город опасно и бессмысленно. Потому, как совершенно неясно, что происходит.

Что десант, ясно. Вопрос, чей? Испанский? Или все-таки роялистов? Или Парламент пожелал поставить Ямайку под полный контроль? И кому помогают испанцы? Соваться на перегороженные баррикадами улицы с неполной ротой ополченцев, зная, что там может резвиться терция фландрских ветеранов при поддержке отряда кавалеров? Поищите других безумцев.

С утра выяснилось — над городом вьются самодельные зеленые флаги, наспех приспособленные из скатертей, занавесок, обоев. И желтое полотнище с кровавой каймой. И ни намека на английское знамя. Значит, только иноземцы и мятежный сброд? Тем хуже. Кавалерам можно сдаться, «красноногим» — нет. Испанцы тоже не голуби. Возьмут да припомнят хотя бы резню в Смервике, когда испанский десант, голодом вынужденный сдаться, был хладнокровно перерезан. Исключение сделали для офицеров, за которых можно взять выкуп. Конечно, с той поры отношения и улучшались, и ухудшались, но вдруг?

«Орешек» пал первым. С главной башни «Дании» видно было немного, разве клубы известковой пыли над цитаделью. Зато тяжкий гром пушек долетал легко. Коралловый известняк не слишком хорошо держит удары чугунных шаров. Разлетается в щебень, что ранит не хуже картечи.

Только смолкла канонада — на смену залпам пришел грозный слитный рев, ничуть не напоминающий ночные выкрики-пароли… да и вообще хоть что-то из звуков, издаваемых человеческим горлом. Выстрелы, лязг стали — все накрыло кличем, что затих лишь тогда, когда белый с красным крестом флаг полетел вниз, а его место заняла очередная зеленая тряпка.

Тогда лейтенант — тот самый, что устроил переворот одним нажатием курка — действительно испугался. Настолько, что начал действовать. Пушки форта «Дания» открыли огонь. Форт раз за разом окутывался дымом, ядра кромсали ближайшие к укреплению дома.

— Комендант сошел с ума? — интересовались у Патрика разгоряченные победой временные капитаны и лейтенанты.

— Нет. Просто пытается сделать то, что должен был — год назад. Или вчера.

Снести любые прикрытия для пушек. Только работы многовато. Ломами с ней справиться было бы легче, а уж совсем легко — перышком, на плане. Обвести вокруг каждой крепости, написать с завитушками: «Сие не застраивать, а буде застроят, сносить без жалости!». И добыть под бумагой подпись губернатора.