Боевое задание - [62]

Дорога здесь круто поворачивала, словно выбирала себе лес пореже. По шпалам ходил немец в каске, с автоматом на груди. Пройдет метров триста вперед, увидит другого патруля и шагает назад, пока не заметит того, который ходит с другой стороны. И так снует туда-сюда, как заведенный.

Партизаны смотрят на немца в бессильной злобе, а сделать ничего не могут. Застрелить его из лесу один пустяк. Но только бабахнешь, другие часовые поднимут тревогу. Поезд остановится. Начнется облава.

Теперь к каждому эшелону цепляют специальный эсэсовский вагон для борьбы с партизанами, подрывающими железную дорогу.

Да, с этим патрулем надо разделаться бесшумно… Сдвинув густые, жгуче-черные брови, Темир пристально следит за немцем, который маячит перед глазами. Трое партизан смотрят на Темира, надут команды. А он молчит, кажется, целую вечность молчит. А шум паровоза уже давит на уши. Наконец самый молодой в группе, Леня Сорокин говорит:

— Можно, Темир, подойти к этому фрицу, я в немецкой форме. Подумает, что я убежал от партизан…

— Быстро раздевайся! — в ответ приказал Османов, снимая свою шинель и пиджак. — Сам надену шинель прица. Ты псе равно немецки ни бельмес!

Переоделись. Темир расстегнул воротник шинели с погонами эсэсовского офицера. Фуражку со свастикой — набекрень. Так больше похож на убежавшего от партизан немца. Взвалил на плечи рюкзак с миной нажимного действия, сунул пистолет во внутренний карман кителя и, ободряюще глянув на товарищей, рванулся из лесу прямо к железной дороге.

Патруль в это время шел в другую сторону. Однако услышал скрип снега под ногами быстро бегущего человека и оглянулся. Сначала ухватился за автомат. Потом, поняв, что к нему бежит немецкий офицер с явным намерением просить помощи, защиты, ускоренным шагом пошел навстречу.

А «эсэсовец» теперь уже расстегнул шинель, под которой звенело множество орденов, призывно махал и махал рукой. Наконец метрах в десяти упал, споткнувшись обо что-то в кювете. Начал барахтаться в глубоком снегу. Но подняться не мог. Часовой понял, что офицер совсем обессилел, подбежал к нему на помощь. Склонился, чтобы взять под руки, но в тот же момент сам полетел в снег. Человек в эсэсовском кителе сразу же оказался наверху и ударом пистолета прикончил патрульного.

Партизаны, стоявшие в лесу, бросились на помощь своему командиру. Но, когда они приблизились к кювету, Темир уже поставил мину, почти не маскируя ее. И, увидев на другой стороне ручеек, ведущий в лес, понял, что это единственная тропка, по которой теперь можно уйти, не оставляя следа. Взмахом руки он приказал переходить насыпь и следовать за ним.

Но то ли его команды товарищи не поняли, глядя на вырвавшийся из-за леса огромный черный паровоз, то ли не решились на виду у машиниста перебегать дорогу, чтобы тот не заподозрил неладное и не остановил перед самой миной, а только они не последовали за командиром — бегом вернулись в лес.

Тяжело груженный эшелон на большой скорости налетел на мину. Взрыв отворотил рельс, и паровоз влетел в болото на всю глубину колес. Вагоны с разгона летели, громоздились один на другой, грохотали, трещали, скрежетали…

Дорога была так запечатана, что гитлеровцам пришлось потом строить обводной путь.

Однако из заднего вагона, в котором находился карательный отряд, почти все немцы успели выскочить.

Темир, отошедший по ручью в лес всего на полкилометра, стал ждать товарищей. Сапоги были полны воды. Но сейчас было не до того. Что с ребятами? Успеют ли уйти, если не решились перебегать дорогу?

Через каких-нибудь четверть часа в лесу, на той стороне насыпи, где была группа Темира, послышался громкий лай собаки. Под сердцем похолодело. От собаки ребятам не уйти…

Первым желанием было броситься товарищам на помощь. Но что он мог сделать с пистолетом против вооруженного до зубов отряда карателей, у которых к тому же есть отличный следопыт — пес. Темир вошел в ручей по следу убитого немца, протоптавшего за день тропинку в снегу. Собака не возьмет его следа в воде. А след ребят немцы сразу же, конечно, увидят сами, и без собаки.

Собачий лай все удалялся. Потом в той стороне раздался винтовочный выстрел: собака умолкла.

— Молодец, Сережа! — вслух похвалил Темир своего друга, догадываясь, что именно он застрелил ищейку.

Но тут же завязалась перестрелка. То винтовка бахнет, то ППШ прострочит, то забухает немецкий ручной пулемет. Перестрелка все удалялась и удалялась. Потом стихла, как по команде.

«Что там произошло? Неужели все ребята погибли?» — подумал Темир и, выбравшись из ручья, понуро побрел по лесу. Теперь он уже не думал о погоне. Ему все представлялась стычка его товарищей с фашистами…

В сапогах, полных воды, в легкой немецкой шинели, без головного убора, брел он по лесу, сам не знал куда, брел вдоль ручья, который мог привести к какому-нибудь жилью или, наоборот, завести в непролазную чащобу. Надо было просто подальше уйти от железной дороги. А потом уж окольными путями возвращаться в лагерь. И на рассвете, когда уже решил, что так в лесу и окоченеет, он набрел на небольшую тропинку, убегавшую от ручья в густой ельник.