Боевое задание - [5]
— Сказал, когда вышли совсем из леса, и не только березы, а ольхи путной нету, — проворчал кто-то недовольно.
— Так вот же скоро тут березнячок будет и ельник, — успокоил Коля. — Из чего б те кладки проложили, ежели не было бы поблизости елок.
И вскоре на самом деле подошли к густому лесочку.
— Саша, ну-ка сруби всем по палке, по две, — распорядился Моряк, отправляя в лес Сашу Реутова.
— Моя позавчерашняя тут еще стоит, — кивнул Коля в темноту и, сделав несколько шагов по болоту, выдрал кривую, суковатую палку.
Когда все вооружились палками, Коля предупредил:
— А как оступится кто и провалится, то задний — сразу ему свою палку под руку. И ничего, так можно долго держаться. Только задним потом придется вернуться обратно и принести две жерди, чтоб того, кто провалился, вытащить и снова поставить на кладку.
— Н-да! Перспективна! — нарочито весело заметил командир. — Однако это лучше, чем было вчера…
Сам проводник пошел по кладкам быстро и почти не опираясь палкой. Он лишь изредка ею помахивал. Первым за ним направился Моряк. Но, пройдя по первой жерди и убедившись, что она качается, как утлая лодчонка на воде, он вернулся и послал вперед партизана с «шарманкой».
— Иди, Володя, я последую за тобой с двумя палками. Буду страховать тебя. Если что, не паникуй, я подброшу под тебя палки. У меня вон какие длинные!
Увидев, что отряд замешкался, проводник остановился и даже спросил:
— Вам помочь?
Моряк ухмыльнулся:
— Ты и так нам помогаешь лучше не надо. Веди давай, веди, скороход!
Жерди, проложенные кем-то по болоту, во многих местах уже затонули, и приходилось пробираться по воде чуть не по колено. Но все же под ногами был твердый настил, по которому отряд двигался, почему-то все время наращивая скорость. Когда в густо-синем тумане показался лесок на противоположном берегу трясины, все поняли, что движутся чуть ли не марафонским бегом. И видимо, от предчувствия скорого конца пути Володя поторопился и уронил свою «шарманку» в трясину. Но все время оглядывавшийся Коля успел подбросить под ящик свою палку.
Моряк подал команду всем остановиться и спокойно ждать, а сам, положив свои палки на трясину, помог поднять рацию.
— То всегда так: кто первый раз идет по кладкам, бережется только до середины, — озабоченно говорил Коля. — А как увидит берег, заспешит и вот так же… Это еще хорошо, что сами не провалились…
Так только с этим маленьким приключением и перешел отряд трясину шириной не меньше километра. Когда наконец выбрались на твердое, партизаны «Варяга» окружили юного проводника и солидно, как взрослому, пожимали руку, говорили что-нибудь доброе. А Моряк, подождав, пока все излили свою радость, положил Коле руку на плечо и тихо спросил:
— Ну а теперь куда?
— Вы немножко все отдохните, — советовал Коля, — а то теперь будет самое трудное.
Кто-то даже присвистнул. Кто-то робко спросил, что же еще может быть трудней.
— Ну, если самое трудное впереди, то идем дальше. Отдыхать некогда, — сказал Моряк. — Ты сам-то не выдохся ли?
— Да я-то что, никакого груза! — развел руками проводник. — Хоть бы автомат дали понести.
— Человек идет во главе боевого партизанского отряда, и все ему мало… Дайте ему еще и автомат! — отшутился Моряк. Но тут же он серьезно добавил: — Днем я научу тебя обращаться с оружием, тогда и будешь носить. Ну, ладно, Коля, веди дальше. Но что же нам предстоит еще более трудное? Может, заранее надо подготовиться, как перед трясиной?
— Там есть лес, — ответил Коля, раздвигая густые ветки ольшаника и пробираясь в гущу зарослей. — Там ручей такой широкий, что не перепрыгнешь, а…
— Ну ручей нам не страшен, вброд перейдем! — не дал ему договорить Моряк.
— Вброд нельзя. У него с берега трясина похуже той, что прошли. Там была кладка, да мы с Верой стащили ее в воду, чтоб полиция с Припяти к нам не пробралась.
— Ну и стратеги! — то ли похвалил, то ли осудил Моряк. — Что ж, полиция не нарубила бы жердей для новой кладки?
— Так станет рубить, мы же услышим и уйдем подальше.
— И то верно.
Ольшаник становился гуще. Местами попадались переплетенные заросли лозняка. Идти по ним в сгустившейся предрассветной тьме было все трудней. Но проводник подбадривал:
— Осталось чуть-чуть. Уже совсем ничего. Самую малость…
Наконец чащоба кончилась, и в кромешной тьме что-то аспидно блеснуло.
— Вот она, та протока! — с радостью, словно на этом кончались все трудности, сообщил Коля. — За нею там до ста досчитаешь и уже добежишь до Припяти. Нужно срубить две большие елки и перекинуть через протоку.
— А есть они тут, елки? — озадаченно спросил Саша Реутов, уже вынув из-за пояса топор. — Тьма как на дне трясины.
— Солодов, пройди с Реутовым вправо, там виднеются пики елок. Срубите и тащите. Остальным можно отдохнуть. — И, обращаясь к Коле, спросил: — Устал наш проводник?
— Нет, товарищ командир. Я привычный.
— Шпарит, как лось, не угонишься за ним! — послышался нарочито недовольный голос.
— Вот вы устали. Переберемся через ручей, отдохнете.
— Нет, Коля, — возразил командир, — если, как ты говоришь, Припять — только до ста сосчитать, то мы немного отдохнем лучше здесь. А там неизвестно, что нас ожидает…
