Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - [11]
Этот флот тем не менее был опасен. В источниках, как обычно, приведены различные цифры. Анна Комнина, старшая дочь императора Алексея, наверняка преувеличила силы противника ее отца, говоря о 150 судах и 30 000 солдат. Норманнские источники, напротив, были склонны сокращать их количество, чтобы придать дополнительный вес своей победе: Ордерик Виталий оценил их в 10 000 человек; Вильгельм Апулийский упомянул о 50 кораблях, Жоффруа Малатерра сообщил о 15 кораблях и уверял, что у Роберта Гвискарда в сражении под Диррахием было только 1300 рыцарей; у Ромуальда Салернского и вовсе говорится о 700 человек[72]. Тем не менее все эти цифры приемлемы — расхождения оказываются менее серьезными, чем можно было представить. Армия герцога Апулии действительно была разделена на две обособленные части; пятнадцать кораблей, о которых упоминал Малатерра, не представляли собой весь флот норманнов — это был лишь авангард под предводительством Боэмунда.
Наконец-то у старшего сына Роберта появилась возможность проявить себя во всем блеске — или по крайней мере выйти из тени величия его отца. Действительно, в этом походе он являлся вторым после отца руководителем норманнского войска; Роберт отправил его с тем, чтобы подготовить высадку главных сил армии, которыми он командовал лично.
Согласно анонимному хронисту из Бари, авангард под управлением Боэмунда отплыл к острову Корфу в марте 1081 года[73]. Отец поручил ему высадиться в районе Авлона, ключевой точки греческой обороны на албанском берегу, чей залив прекрасно подошел бы для «плацдарма» оставшегося флота во главе с Гвискардом. Боэмунд должен был опустошить регион и занять город. С этой задачей он отлично справился. Высадившись вблизи Авлона, он разграбил окрестности города; перепуганные жители Авлона капитулировали. Вслед за тем Боэмунд, продвинувшись к югу, занял позицию напротив Корфу, ожидая прибытия войск своего отца, который легко захватил остров — благодаря, безусловно, своим приверженцам в стане врага[74].
В своем повествовании, предназначенном превознести заслуги и достоинства своего отца перед лицом противника, Анна Комнина отдала должное обоим соперникам. «По уму и мужеству они были самыми подходящими друг для друга противниками из всех живущих на земле полководцев», — писала она об Алексее и Роберте. Что касается Боэмунда, «воина столь же славного, сколь и дерзкого», она рассказала о его первых военных успехах в империи: «Он был во всем подобен своему отцу, обладая такой же, как и он, смелостью, силой, мужеством и неукротимым духом; он вообще был копией своего отца. […] Тотчас с угрозами в неудержимом порыве, как молния, Боэмунд напал на Канину, Иерихо и Авлон…»[75] Таким образом, Боэмунд показал себя грозным военачальником — и последующие его действия подтвердили такую характеристику.
После первого успеха норманны поднялись на север, чтобы атаковать Диррахий (Дураццо), главное береговое укрепление. Боэмунд отправился в поход по суше, Роберт — по морю. И тот, и другой встретили на своем пути непредвиденные препятствия: Боэмунду пришлось преодолевать болота и разлившиеся прибрежные реки, а Роберт попал в шторм, потрепавший его корабли у мыса Глосса, рядом с Авлоном. Из-за него он потерял несколько кораблей со снаряжением и продовольствием. Наконец, 17 июня норманны добрались до Диррахия и взяли город в осаду. Следуя своей обычной тактике, они опустошили окрестности, захватили крепости, фарватеры и другие стратегические позиции, стараясь при этом привлечь на свою сторону сторонников.
В Диррахии Роберта постигло еще одно разочарование: вместо Георгия Мономахата, на содействие которого он рассчитывал, городом управлял Георгий Палеолог; к тому же его кандидат на трон, мнимый Михаил VII, был признан самозванцем. Анна Комнина была не единственной, кто утверждал это, — признавал данный факт даже Вильгельм Апулийский: «Увидев его, все горожане принялись смеяться, говоря с насмешкой: “Муж этот прежде прислуживал за столами с винными кувшинами; сам же он был лишь виночерпием, причем не из лучших”»[76]. Норманнская хитрость была раскрыта?
Хуже того: в конце июня или в начале июля 1081 года Боэмунд попал в ловушку, расставленную венецианцами, чей флот бросил якорь на севере города. Они добились от него перемирия, чтобы «совершить славословие» в честь мнимого Михаила VII. Роберт, казалось, поверил в возможность привлечь венецианцев на свою сторону: он отправил на переговоры своего сына с частью флота. Боэмунд со своим кандидатом прибыл в «гавань», которую соорудили в открытом море венецианцы, соединив свои большие корабли и связав их канатами. Там норманны были атакованы венецианскими воинами, которые прятались в челнах, прикрепленных к реям кораблей: те сбросили на корабль Боэмунда мощные брусья с железными наконечниками. Согласно Анне Комнине, сильно пострадавшее судно уже готово было пойти ко дну, когда Боэмунд прыгнул в воду и укрылся на другом судне. Ободренные успехом операции, венецианцы ринулись в атаку, при помощи «греческого огня» обратили в бегство флот Боэмунда и преследовали его вплоть до побережья, до лагеря Роберта. Высадившись на берег, они возобновили бой, в то время как воины Диррахия, со своей стороны, совершили удачную вылазку. Наконец, нагруженные добычей, венецианцы вернулись на свои корабли, а греки — в свой город
