Боцман - [2]

Рысь приподнялась и, с трудом переставляя непослушные лапы, стала медленно пробираться в таинственно манящую черноту.

Что придавало силы измученному зверю? Быть может, забрезживший впереди слабый свет. Тьма с каждым шагом становилась все прозрачней, и вскоре Боцман выбрался на дно громадного провала.

Над ним неумолчно шумела промытая, посвежевшая тайга. Ветер уносил рваные пласты сумрачных, низких туч за гребень горы, а образовавшиеся разрывы заливала сочная синева и ласковый свет горячего солнца.

Блаженно жмурясь, рысь грелась и обсыхала на припеке. Затем подкрепилась суетившимися в траве мышами и вновь принялась вылизывать гноящиеся, горящие пульсирующей болью раны.

Инстинкт предков поднял кота на еще слабые лапы и повел к приметному овражку. Его вытянутое изголовье было покрыто родничками с вонючей водой и жирным целебным илом.

Грязевые ванны быстро дали результат: язвы и раны стали затягиваться нежной кожицей. Здесь же Боцман охотился на мышей. На третий день ему крупно повезло. Проследив взглядом тянувшийся по мягкому грунту след, он увидел суетящуюся в кустах енотовидную собаку. Внезапно появившись перед ней, кот так напугал мохнатую толстуху, что та парализованно замерла. После непродолжительного оцепенения она все же попыталась бежать, но неловко оступилась на осклизкой колодине и, завалившись на бок, сжалась в пушистый комок, покорно ожидая смерти.

Вечером Боцман вернулся к месту удачной охоты полакомиться остатками добычи и наткнулся на убежище еще одной собаки. Но та настолько глубоко забилась в отнорок между узловатых, бугристых корней тополя, что стала недосягаемой для крупного кота. Боцман не растерялся и принялся разрывать отнорок сверху. Добираясь до своей жертвы, он вырыл глубокий колодец. А когда, наконец, извлек дрожащую енотовидную собаку, то обнаружил там еще и вторую - поменьше.

Коту, чтобы насытиться, и одной лишнего было, но он терпеть не мог этих плодовитых чужаков, недавно объявившихся в этих краях, и беспощадно давил их на своей территории.

Уже через неделю после первой грязевой ванны, кот преобразился, обрел присущий ему лоск. Теперь это вновь был прежний Боцман -- гроза окрестной тайги. Надо сказать, что уродился он редким великаном среди своих сородичей, и в тоже время был подвижным, стремительным, как ветер. В его облике особенно привлекала взор весьма характерная голова: округлая и короткомордая, рот и глаза в кайме светлых ободков. В мерцающем блеске бронзово-желтых глаз угадывалась дикая и независимая натура. Слегка вздернутая после схватки с молодым медведем верхняя губа, щетинистые усы и вертикальные темные полосы у переносицы придавали коту свирепое, беспощадное выражение, несколько смягчаемое кокетливыми кисточками черных волос на кончиках подвижных ушей.

Мягкий, густо-палевый с серебристным отливом, мех украшал рассыпанный по всему телу бурый крап. Передвигалась рысь на длинных, сильных ногах легко и грациозно, но главное, совершенно бесшумно, что вместе с острым зрением и слухом обеспечивало ему неизменный успех в охоте...

Пестрым потоком текла таежная жизнь. Сменялись дни, недели, месяцы. То сытые, то голодные, то солнечные, то пасмурные. Незаметно пришло время длинных ночей и настала пора трескучих морозов.

Стылыми, звездными ночами Боцман бродил по излюбленным местам в поисках пропитания, а с восходом солнца выбирал тихое защищенное место с хорощим обзором и дремал под едва гревшими лучами солнца.

Как-то в конце февраля, когда удлиняющиеся солнечные дни вдохнули первые признаки жизни в оцепенелый лес и южный берег реки уже оброс тоненькими сосульками, Боцман застал возле недавно пойманного им беляка кошку с густыми длинными кисточками на ушах. Возмущенный кот резко фыркнул, что означало: "Как смеешь! Мое!"

Кисточка пригнула шею и отползла. Всем своим видом она как бы говорила: "Я, конечно, виновата. Но я так голодна!".

Боцман еще поворчал для порядка, но гнев его как-то сразу улетучился. Не спеша отрывая куски мяса, он то и дело с интересом поглядывал на незваную гостью. Насытившись, лег поодаль, милостиво разрешив Кисточке доесть зайца. Случай свел их вовремя - подходила пора рысьих свадеб.

-

Любовные утехи настроили Боцмана на беспечный лад и, когда ветер донес со дна долины чуть различимый звук, похожий на окрик человека, он лишь ненадолго навострил уши. Ровный шум пойменного леса и безмятежный пересвист птах быстро заглушили тревогу. Да тут еще солнце, наконец, стряхнуло с себя прилипший клок тучи и весело засверкало слепящим оком.

Однако спутница заволновалась и задвигала ушами.

Ветер дул зверобоям в лицо, и имей деревья густой летний наряд, они еще долго продвигались бы незамеченными, но в зимней обнаженности Кисточка различила какое-то движение в просветах между стволов.

Насторожился и Боцман. Он увидел, как на разреженный прогал выскочили разношерстные собаки с крутыми баранками хвостов и, молча рыская в зарослях, начали подниматься в гору. Сами по себе они пугали не больше, чем годовалые волки, но Боцман знал, что в тайге за собакой всегда следует человек с тускло блестящей палкой.