Бобби Пендрагон. Связной между мирами - [24]

— Откуда вы меня знаете? — спросил я.

— От Пресса, конечно, — ответила Оза. — Он уже давно рассказывает нам о тебе.

Точно! Я вспомнил, где видел эту женщину — дядя Пресс приводил ее к нам домой! Я еще тогда отметил, что она очень красива и все время таинственно молчит. Теперь тайна раскрыта — она друг дяди Пресса! Меня вдруг пронзила страшная мысль. Как я мог забыть?! Мы тут разговариваем, а дядя Пресс в опасности! По крайней мере, мне так кажется. Те парни на конях, которые его заарканили и уволокли с собой, не похожи на его приятелей. Меня аж в жар бросило.

— Он в опасности! — выпалил я и рывком сел.

Зря я это сделал. После нашей прогулки на санях все мое тело представляло собой огромный разноцветный синяк. Волна боли захлестнула меня, словно… ну, словно это Лура от души огрела меня своим шестом. Такое впечатление, будто все ребра переломаны! Боль была такая сильная, что у меня перехватило дыхание, закружилась голова. Оза быстро подхватила меня и осторожно опустила на скамью.

— Все в порядке, — успокаивающе сказала она, — боль скоро пройдет.

Откуда ей это знать? Может быть, она имела в виду, что я скоро умру? Конечно, что еще, кроме смерти, способно прекратить эти мучения? Но то, что произошло вслед за этим, было так же удивительно, как и все тут происходящее. Я дышал часто и неглубоко, потому что дышать во всю силу было очень больно. Оза положила руку мне на грудь, посмотрела мне в глаза. Клянусь, Марк, у меня было такое впечатление, будто я таю.

— Расслабься, — ласково говорила она. — Дыши спокойно.

Я попытался. Вскоре мое сердце перестало бешено стучать, и я смог вздохнуть свободно. Но самое потрясающее заключалось в том, что боль ушла! Клянусь! Еще секунду назад мне было так больно, что я не мог даже вскрикнуть, а теперь все прошло. Совершенно!

Оза убрала руку и вопросительно взглянула на Луру. Та была безучастна. На нее это не произвело особого впечатления. Зато я был в восторге! Это было потрясающе!

— Как вы это сделали? — спросил я, ощупывая свои ребра.

— Что именно? — невинно осведомилась Оза.

— Вы шутите? — воскликнул я. — Ребра! Я помирал от боли, а стоило вам лишь дотронуться до меня, как боль ушла.

Оза дала мне выговориться и сказала:

— Твои травмы были не так серьезны, как ты думал.

— Ну да, конечно. — Я осторожно пошевелил плечами. — Я-то знаю, что такое боль, особенно, если она моя.

Тут Лура решила присоединиться к нашему разговору.

— Мы тратим время впустую, — раздраженно объявила она. — Пресс в плену у Каган.

Не очень-то мне понравился ее тон, но она была права.

— А кто такой этот Каган? — поинтересовался я.

— Тебе еще очень многое предстоит узнать, — ответила Оза. — Пресс должен был обучить тебя, но до тех пор, пока он не вернется, эту задачу буду выполнять я. Пойдем. — Она подошла к отверстию в стене, служившему им дверью, и встала рядом с дочерью.

Они обе смотрели на меня, видимо, ожидая, что я последую за ними. Я поднялся, готовясь к тому, что боль в ушибленных ребрах снова заставит меня рухнуть на кровать. Но ничего не произошло. Я с опаской посмотрел на Луру. Не хватается ли она за свое оружие? Но, нет, она спокойно стояла рядом с матерью. Ну что ж, пока все не так уж плохо.

— Мы должны найти дядю Пресса, да? — спросил я.

— Да. Но сначала ты должен узнать кое-что о Дендуроне.

Дендурон… Так-так. Дендурон — это то самое место, где я сейчас нахожусь. И чем больше я узнаю об этом месте, тем меньше оно мне нравится. Но выбора у меня не было, и я двинулся за ними. Но тут я вспомнил об одной очень важной вещи.

— Мне бы… Н-ну… Надо… Вы понимаете, я…

— Тебе туда, — холодно сказала Лура и ткнула пальцем в угол комнаты, отделенный от остального помещения маленькой перегородкой.

— Большое спасибо! — ответил я и поспешил в спасительный уголок.

Заглянув за ширму, я понял две вещи. Во-первых, эти люди не имели представления о канализации. Туалет представлял собой яму в полу, обложенную камнями. О комфорте говорить не приходилось. И, во-вторых, теперь было ясно, почему в помещении так отвратительно пахло. Видимо, никому из местных жителей не приходило в голову, что отхожие места потому так и называются, что в них нужно отходить. Смердело так, будто этой ямой пользовался по назначению огромный больной слон, причем в течение длительного времени. Но, черт возьми, это был не мой дом, и выбирать не приходилось. Так что я, стараясь не дышать, принялся расстегивать кожаные штаны и убил на это дело минут пять. До застежки-молнии эти люди тоже не додумались. Меха, которые были надеты на мне, исчезли. Думаю, их кто-то взял, пока я был в отключке. И слава Богу, потому что если бы мне пришлось продираться еще сквозь один слой одежды, то я бы точно обмочил штаны.

Закончив свои дела, я направился к выходу, готовый к новым неожиданностям. Переступив порог дома, я остановился как вкопанный, потому что внезапно оказался в новом для меня мире. Хижина стояла среди таких же каменных, покрытых соломой и прутьями домов. Они были лишены каких-либо украшений, все было максимально просто, если не сказать — примитивно. Над некоторыми крышами вился дымок, вытоптанные дорожки, петляющие между домами, были узкие и грязные. Впрочем, машин тут, конечно же, нет, так что и дороги ни к чему. Все хижины располагались вокруг небольшого пространства, которое с натягом можно было бы назвать площадью — неприглядной и заросшей травой. В центре возвышался помост — на сложенном из камня фундаменте был сделан настил из связанных бревен. Все это напоминало мне летнюю эстраду, какие во множестве строят в наших парках. Правда, сейчас сцена пустовала — никаких спектаклей на сегодня.