Боба Фетт: Практик - [18]

– Так броня умирает с солдатом? – Сувар поднял мертвый змеепосох, отрезал несколько кусков от субалтерна и его брони, и поместил останки в сумки и карманы, пока они не округлились. – Образцы, не трофеи, верно? Нам нужно как можно больше информаци об этих… штуках.

Бевиин шагнул вперед и срезал скальп – с тонкими черными волосами.

– А это трофей. Нам не пора?

Сейчас понадобилось пять мандо, чтобы прикончить одного йуужань-вонга. Но они узнают больше, и смогут убивать их одним быстрым ударом. Они многому научатся.

Бриика поднялась на ноги, слегка пошатываясь. Взрывы раздались чуть ближе.

– Все, что нужно – запустить фабрику дробильных перчаток. Хочу сказать, что… ох…

Похоже, у нее перехватило дыхание. Женщина посмотрела на себя и вновь рухнула на колени, прижав руки к кирасе.

– Бууир?Бууир! – Динуа подхватила мать за плечи и испачкала руки в темной крови, вытекающей из-под бронепластин – она вдруг стала очень заметной. Между коленями была уже целая лужа. И рядом с мертвым субалтерном. – Ее укололи. Шип с крабовой брони пронзил костюм. Снимите эти пластины!

– Нет, они могут помочь ей держаться, – вмешался Чам. – Быстрее, отнесем ее на "Раб I".

– Она истекает кровью…

Бевиин подхватил ее на руки без особого труда.

– Ты обещал… – прошептала она.

Фетту хотелось сказать что-нибудь прагматично-жестокое, но он знал, что это будет ошибкой.

– Будет быстрее, если мы поднимем ее вместе с помощью ракетных ранцев.

– Надо будет постараться.

– Давайте. Динуа, сожги тело. Если вонги его найдут, то поймут, что его убил не световой меч.

Казалось, что Динуа возразит. Но она просто кивнула и включила огнемет на запястье, а потом оглянулась на мать.

– К'ойашии, бууир, – Держись, мама.

Одно дело вдвоем тащить раненого (Фетт даже не мог вспомнить, чтобы делал такое), но совсем другое – еще и маневрировать ракетным ранцем. Он подумал, что она может умереть до приземления: женщина продолжала повторять "Ты обещал…" все слабее, и когда они добрались до "Раба I", ее было еле слышно.

Бевиин стянул с нее шлем, а Фетт включил медицинского дроида, которого ему никогда не довелось использовать. Закругленный цилиндр длиной в руку завертелся вокруг нее как насекомое, присоединяя сенсоры.

– Требуется переливание крови, – объявил он. – Гиповолемический шок. Стабилизировать, перевязать сосуды…

– Так переливай, хут'уун! – рявкнул Бевиин. Манер медсестры у дроидов нет. – Бриика, я тебя довез, все в порядке. Ты поправишься.

– Ты обещал, – неожиданно ясно сказала она. – Динуа. Гай бал мандэ.

– Я обещал, – согласился он, снимая шлем. – Клянусь. Не беспокойся об этом. К'ойашии. Держись.

Меддроид присоединил катетеры к шее и руке Бриики; Бевиин смотрел через люк, не покажется ли Динуа. Фетт размышлял о различной природе проникающих ран, и каким ненадежным средством для остановки врага были колющие удары.

Бевиин стоял у люка, быстро моргая и иногда кивая, словно споря с самим собой.

Меддроид запищал.

– Нет пульса, – сказал он. – Реанимация невозможна.

Он даже не успел сделать надрезов.

Бевиин не произнес ни слова; он оттолкнулся от люка и начал вытирать кровь, растекшуюся темными струями по безукоризненно чистому полу "Раба I". Сапоги Динуа загремели в шлюзе парой минут позже.

– Динуа… – Бевиин всегда держал слово. Он поймал ее за руку, прежде чем девочка подошла к телу. – Ни киир'тайл гай са'ад, – он глянул на Фетта, и перевел для него, а не для нее. – Я именую тебя как свое дитя.

Не надо было говорить, что ее мать умерла, или соболезновать. Немедленное удочерение сказало девочке все, что нужно.

Динуа подняла ее шлем обеими руками и вгляделась в него застывшим взглядом, словно застыв в середине одевания. И Фетт вдруг ощутил холодный металл в своих руках: сгорбившись в тени, с запорошенными красной пылью глазами, он смотрел на серебристо-синий шлем и замерев, понемногу сознавал, что его отца больше нет. Он лучше чем кто-нибудь знал, каково ей сейчас, и на пару секунд ощутил связь между ними.

– Ты можешь плакать, – тихо сказал Бевиин. – Мы все плачем, рано или поздно. Мне точно приходилось.

Он говорил с Динуа, но эти слова тронули Фетта.

Девочка шмыгнула носом и резко перевернула шлем в расставленных пальцах.

– Я готова, – сказала она.

– Моя девочка.

У мандалориан не бывает сирот – во всяком случае, надолго.

"Кроме меня".

Фетт к этому привык. Никто не смог бы заменить его отца. Хорошо, что никто и не пытался.

Ном Анор: наблюдения

Похоже, что мандалориане подобны любым другим язычникам. Они такие же слабые и прогнившие; они продали собственную Галактику за несколько лет неприкосновенности для своего своего жалкого сектора. В некоторой степени я… разочарован. Я ожидал от них большего.

Несколько лет? Возможно, куда меньше. Возможно, несколько месяцев.

Признаюсь, я считал их лучшими воинами. Их репутация дикарей преувеличена, судя по тому, что я вижу на этой войне. Но они все равно полезны для сбора информации и саботажа, и я должен прикрывать их, даже от наших собственных воинов. Они мнят свою культуру вечной, но они будут уничтожены, когда более не понадобятся. Чем больше я на них смотрю, тем больше слабостей вижу.