Блюз белого вампира - [9]

Незнакомец опять покатился со смеху, и ему пришлось опереться на гроб.

— Парень, — простонал он сквозь хохот, с трудом удерживая равновесие, — все эти вампирские штучки не действуют на самих вампиров!

Джулс не верил своим ушам. Сбывались самые худшие, самые невозможные его опасения. Из последних сил он попытался отогнать их.

— Хорош трепаться!

— Трепаться? Посмотри-ка на это.

Незнакомец улыбнулся во весь рот. Джулс увидел острые, длинные клыки.

— Ну и что? Половина сопливых панков ходит с заточенными клыками. Это ничего не доказывает.

— Ну и упрямый же ты сукин сын! Не видел разве, во что я превратил твою дверь? Чтобы сделать такое, нужна сила десятерых.

Джулс молчал. Незнакомец пожал широкими плечами.

— Ну ладно. Говорят, чтобы поверить, надо увидеть.

Он подошел к сваленным в углу доскам и вынул три самые толстые. Затем поставил левую ногу на гроб, положил доски поперек колена и разом, безо всякого усилия сломал их. Обломки швырнул на крышку гроба.

— Теперь веришь? Или мне вырвать из стены канализационные трубы?

— Не нужно. Верю, — хмуро признал Джулс. — Откуда ты? Чикаго? Кливленд? Или Детройт? В теплые края потянуло, да? Забыл, что правила запрещают соваться на чужие территории? Думал, заявишься так просто в Новый Орлеан и начнешь кусать здесь кого попало? Я сообщу об этом в Национальный Совет.

Незнакомец нахмурился.

— Пошел ты со своим Национальным Советом! Этих стариканов наше дело не касается. Ты что, не слушаешь, о чем я тебе толкую? Я не из другого города, Джулс. Я местный вампир, понимаешь? Урожденный, коренной, исконный новоорлеанский кровосос!

Как такое могло быть? Джулс его точно не создавал. Этого парня он видел первый раз в жизни. Морин его не создавала. Джулс выслушал от нее не одну лекцию о необходимости строго ограничивать популяцию вампиров в рамках выделенных территорий. Кроме того, Морин особенно подчеркивала, что вампиров можно создавать лишь из белых людей. Единственным вампиром, которого сделал Джулс, был его старый приятель Дудлбаг, но тот уже почти четверть века жил в Калифорнии. В Новом Орлеане водились и другие вампиры, более старые. Они держались уединенно и обитали в огороженном поместье на границе округа. И потом, всем известно, что старые вампиры особенно предубеждены против чернокожих, евреев и итальянцев.

— Врешь, — сказал Джулс. — Не может быть, что ты местный.

Незнакомец поправил красную бабочку.

— Твое дело. Не хочешь — не верь. Главное, слушай меня внимательно.

Он приподнял крышку гроба так, чтобы Джулс мог еще раз прочесть надпись.

— Эти слова означают, что твоя карьера Большого Белого Охотника закончена. С этой ночи в Африке тебе делать нечего, Джулс. Отныне никаких здоровых толстых негритянок на ужин. Усек?

— В каком смысле, черт тебя подери?

— Тупой как пробка, да? Ладно. Попробую объяснить так, чтобы до тебя дошло. Готов? Укусишь еще одного чернокожего — увидишь, как они сами умеют показывать зубы. Держись своей расы — то есть белых, не черных, — а я и мои собратья будем держаться своей расы. Вот так, дружище, теперь будут обстоять дела.

Джулса будто оглушили. Да кто этот молокосос такой, чтобы указывать ему, кого можно кусать, а кого — нет?!

— Приятель, Джулс Дюшон был вампиром, когда твой папаша еще только на четвереньках ползать учился. Я знаю такие приемчики, что ты и представить не в состоянии. И я скажу тебе, кто здесь может указывать мне, чью кровь пить, а чью — нет. Никто! Усек?

Незнакомец равнодушно поскреб острый подбородок.

— Тогда можешь называть меня Никто. Потому что указывать тебе, чью кровь пить, а чью нет, буду я.

Джулс сделал несколько шагов вперед, из последних сил стараясь выглядеть грозно.

— Ты и твоя чертова армия?

Незнакомец оскалился.

— Про мою армию тебе знать не обязательно, Джулс. У меня есть глаза и уши по всему городу. В каждом районе. Про Джулса Дюшона мне известно все. Про ту горячую шоколадную цыпочку, что ты подобрал возле приюта сегодня вечером, я тоже знаю. Надеюсь, она оказалась вкусной, потому что больше такие деликатесы тебе не светят.

Джулс почувствовал, как по спине потекла тонкая струйка пота. Безумие какое-то. Даже в самых жутких ночных кошмарах ему не снилось ничего подобного. Сделав над собой усилие, он вяло пошутил:

— А я думал, джаз в стиле «позитивные меры против расовой дискриминации» давно не в моде.

В ответ опять улыбка. Еще немного, и Джулс возненавидит эту улыбку.

— Что касается меня, то я из тех, кто создал себя сам. Я сторонник одного единственного стиля: говорю тебе, что делать, а если ты не отвечаешь позитивно, принимаю меры.

Джулс пытался сообразить, как поступить дальше, но голова его, будто трансмиссия, заклинившая на нейтральной передаче, решительно отказывалась работать.

— Но ведь… ведь три четверти местных жителей — черные. В этом городе среди бедняков и бездомных белых почти нет. Белые боятся выходить из дома после темноты, а на одних туристах, сам понимаешь, прожить трудно. Выходит, я остаюсь ни с чем.

Темнокожий вампир хлопнул собеседника по плечу. Джулс поморщился от боли.

— А это, мистер Дюшон, уже ваши проблемы, а не мои. Говорят, белые — ребята сообразительные. Ты что-нибудь придумаешь.