Сталкеры подождали, пока на реке не стало совсем тихо. Неожиданно оказалось, что уже почти рассвело, и там, где на поверхности воды ночью горели огни, покачивались деревянные решетчатые пирамидки, похожие на хижины речных гномов.
И только когда стало совсем светло и перед ними открылась пустая река, сталкеры наконец ушли. К полудню они добрались до Кордона и спустились в бункер к старому кровососу-выжиге Сидоровичу. Вопреки обыкновению Сидорович был не весел, шутить не пытался и впустил в свою берлогу, не чинясь, всех, даже Бадбоя, которому, по правде говоря, бывать в таких местах было еще рановато.
Посредине бункера красовался щедро, по меркам Зоны, конечно, накрытый стол. В самом центре стола рядом со старой черно-белой фотографией Звонаря стоял граненый стакан с водкой, прикрытый краюшкой черного хлеба.
— Ну, помянем, — сказал Сидорович и встал. — Не чокаясь, не полагается чокаться, если кто не знает.
— А давайте-ка лучше все-таки чокнемся, — возразил Бадбой. — Ведь не на поминках же!
— А где? — удивился Сидорович.
Бадбой замялся, поэтому за него ответил Ведьмак:
— Просто проводили друга в дальнюю командировку, вот и все дела. С отъездом, Звонарь!
И все чокнулись и выпили, только насупленный Сидорович замер с рюмкой в руке. А Бадбой включил ПДА, покрутил какую-то ручку, и по бункеру разнеслось:
К новой жизни разбужен,
Посиди, покури…
Лучше Зона снаружи,
Чем Зона внутри!
— А и правда, — сказал Сидорович, потянулся к Лешкиному стакану, чокнулся и тоже выпил.
