Блюмсберийские крестины - [5]

— Да, да! скажите-на на кого? сказала мистриссъ Киттербелъ, просовывая руку подъ руку мужа и всматриваясь въ лицо Домпса съ такимъ вниманіемъ, какимъ только она могла располагать.

— Ахъ, Боже мой, какой онъ маленькій! вскричалъ любезный дядюшка, отступая назадъ съ притворнымъ изумленіемъ: — удивительно маленькій!

— Вы такъ думаете? спросилъ Киттербелъ, нѣсколько встревоженный. — Да онъ теперь просто великанъ въ сравненіи съ тѣмъ, что былъ, — не правда ли, кормилица?

— Онъ просто милашка! сказала кормилица, сжимая ребенка и уклоняясь отъ отвѣта, не потому, чтобы она совѣстилась исказитъ истину, но потому, что ей не хотѣлось лишиться случая получить отъ Домпса полъ-кроны.

— Ну такъ на кого же онъ похожъ? спросилъ маленькій Киттербелъ.

Домпсъ взглянулъ на красноватую массу передъ нимъ и въ эту минуту замышлялъ, какое бы лучше употребить ему средство для огорченія молодыхъ родителей.

— Право, я не знаю на кого онъ похожъ, отвѣчалъ онъ, очень хорошо понимая, какого рода отвѣта ожидали отъ него.

— Какъ вы думаете, похожъ онъ на меня? спросилъ племянникъ съ лукавой улыбкой.

— О, рѣшительно не похожъ! возразилъ Домпсъ, нарочно дѣлая удареніе на слово «рѣшительно», чтобы въ отвѣтѣ его не заключалось ни малѣйшаго недоумѣнія. — Рѣшительно не похожъ на тебя. Ни малѣйшаго нѣтъ сходства.

— А на Джемиму? спросилъ Киттербелъ, слабымъ голосомъ.

— Отъ, помилуйте! нѣтъ! ни на волосокъ нѣтъ сходства. — Конечно, я не знатокъ въ подобномъ дѣлѣ; но мнѣ кажется, что онъ очень похожъ на одно изъ тѣхъ рѣзныхъ изображеній, которыя мы видамъ иногда на могильныхъ камняхъ.

Кормилица нагнулась надъ ребенкомъ и съ большимъ трудомъ остановила порывъ хохота. Па и ма глядѣли такими же жалкими, какъ ихъ любезный дядюшка.

— Хорошо! сказалъ обманутый въ ожиданіяхъ родитесь; — вы скоро намъ скажете, на кого онъ похожъ. Сегодня вечеромъ вы увидите его безъ покрывала.

— Благодарю покорно, отвѣчалъ Домпсъ, чувствуя въ душе своей глубокую признательность.

— Теперь, душа моя, сказалъ Киттербелъ, обращаясь къ своей женѣ: — я думаю, намъ время отправляться. Дядюшка, мы встрѣтимся ужь въ церкви съ другими кумовьями — это мистеръ и мистрисъ Вильсонъ — ближайшіе наши сосѣди, люди превосходные. Хорошо ли ты закуталась, душа моя?

— О, да, мой другъ!

— Смотри, не нужно ли тебѣ другую шаль? спросилъ заботливый супругъ.

— Зачѣмъ, душа моя! не нужно, отвѣчала очаровательная мать, принимая протянутую руку Домпса, — и маленькое общество помѣстилось въ наемной каретѣ, которой предстояло отвезти его въ назначенную церковь.

Домпсъ во всю дорогу старался занимать мистриссъ Киттербелъ своимъ разговоромъ; онъ краснорѣчиво и въ увеличенномъ видѣ высказывалъ ей всѣ опасности, неизбѣжныя при кори, молочницѣ, зубкахъ и другихъ интересныхъ недугахъ, которымъ обыкновенно бываютъ подвержены дѣти.

Обрядъ (продолжавшійся, мимоходомъ сказать, не болѣе пяти минутъ) совершился безъ всякихъ приключеній. Священнику предстояло исполнить немедленно другія требы. Воспріемники исполнили свой долгъ, младенца окрестили, Домпсъ чуть-чуть не уронилъ его, — словомъ сказать, дѣло кончилось надлежащимъ порядкомъ, и въ два часа по полудни Домпсъ проходилъ уже Банковыя ворота съ тяжелымъ сердцемъ и непріятнымъ убѣжденіемъ, что вечеромъ ему слѣдовало находиться числѣ избранныхъ нѣсколькихъ друзей.

Вечеръ наступилъ, а вмѣстѣ съ нимъ явились къ Домпсу заранѣе заказанные башмаки, чорные шолковые чулки и бѣлый галстухъ. Горемычный воспріемникъ переодѣлся въ конторѣ своего друга и оттуда съ духоамъ, понизившимся на цѣлые пятьдесятъ градусовъ, отправился на улицу Грэтъ-Россель пѣшкомъ, такъ какъ погода прояснѣла и вечеръ былъ въ полномъ смыслѣ превосходный. Тихо онъ прошелъ Чипсэйдъ, миновалъ улицу Ньюгетъ и опустился съ возвышеній Сноу и Голборнъ. Всю дорогу онъ казался такимъ угрюмымъ, какъ статуйка на носу военнаго корабля, и почти на каждомъ шагу встрѣчалъ новыя причины къ своему неудовольствію. Въ то время, какъ онъ огибалъ уголъ Хаттонскаго сада, на него внезапно налетѣлъ мужчина, повидимому, пьяный, и непремѣнно сбилъ бы его съ ногъ, еслибъ въ ту же минуту не былъ поддержанъ очень ловкимъ молодымъ джентльменомъ, который въ это время какъ будто нарочно очутился подлѣ него. Неожиданный толчокъ до такой степени разстроилъ какъ нервы мистера Домпса, такъ и его нарядъ, что онъ едва стоялъ на ногахъ. Джентльменъ взялъ его руку и съ величайшей снисходительностію провелъ его до Фернивальскаго суда. Домпсъ, можно сказать, въ первый разъ въ жизни чувствовалъ признательность и старался выказать всю свою учтивость, и наконецъ какъ онъ, такъ и молодой человѣкъ разстались съ выраженіемъ сердечной другъ къ другу признательности.

— По крайней мѣрѣ есть нѣсколько благонамѣренныхъ людей въ этомъ мірѣ, проворчалъ человѣконенавистный Домпсъ, приближаясь къ концу своего путешествія.

— Раттъ…. таттъ…. тр-p-p-раттъ, простучалъ, въ подражаніе джентльменскому лакею, кучеръ наемной кареты въ двери дома Киттербела, въ ту самую минуту, какъ Домпсъ приблизился къ нимъ.

Изъ кареты вышла старая лэди въ огромномъ токѣ, старый джентльменъ въ синемъ фракѣ и три фамильныя копіи со старой лэди. Въ розовыхъ платьицахъ и такихъ же башмачкахъ.