Блюдо шахиншаха - [9]
— Опознали тело? — спросил Рысин у швейцара.
— А то как же! Я тут третий год на должности, всех знаю. Как принесли, так сразу и признал. Мать, думаю, честная! Это же Свечников, историк… И кому его душа понадобилась? Тихий такой был студентик. В Татьянин день у нас шум, баловство разное, а он…
— Из Перми этот Свечников?
— Кунгурский он вроде.
— Вот что, — распорядился Рысин. — Ступай сейчас к начальнику дружины. Скажи, пусть пошлет за хозяином квартиры, где жил Свечников.
— А покойного кто покажет? — расстроился швейцар.
— Сами найдем, не волнуйся…
Подвал загромождала вынесенная из аудиторий мебель — часть аудиторий заняли под офицерский лазарет. У стены стоял ростовой портрет царя Николая в форме казачьего офицера. Портрет обит был траурным крепом. Его пыльный шелк казался серым в полосе света, бившего из зарешеченного оконца. Под оконцем, на двух приставленных друг к другу столах лежал человек. Он лежал на спине. Одна ступня по-неживому вывернута набок, на лице фуражка.
Федоров осторожно убрал фуражку.
«Лет двадцать, не больше», — подумал Рысин, глядя на перепачканный землей лоб убитого и стараясь не задеть взглядом его запекшихся губ.
И тут же явилась мысль: «Почему лицо в земле, если, как утверждал унтер, он на спине лежал?»
— Совсем еще мальчик, — сказал Федоров.
Они вдвоем перевернули тело — под левой лопаткой сукно тужурки было разорвано пулей. Рысин нечаянно коснулся поверхности стола и тут же отдернул руку. Дерево липло к пальцам.
Он отошел, сел.
Ему никогда не приходилось заниматься расследованием убийств — для этого существовала полиция. О громких преступлениях он узнавал из газет. Несколько раз даже писал письма следователям, излагая свои соображения, и радовался, когда они подтверждались в ходе процесса. Убийство было для него не поступком, а ходом игрока, преследующего определенную цель. Случайностей здесь не было, вернее, они его не интересовали. Чья-то смерть была конечным итогом одной комбинации и началом другой, а срубленная фигура убиралась с доски для того, чтобы появиться в новой партии с новым игроком. Но сейчас, в сумеречном университетском подвале, на окраине города, живущего слухами, страхами и надеждами, под взглядом мертвого императора, он впервые подумал о смерти, как о чем-то таком, что само по себе отрицало всесилие логики и разума. Он всегда верил в логику мелочей, но теперь наступали такие времена, когда мелочи теряли привычный житейский смысл.
— Гражданская война ведет к падению нравственности, — Федоров прикрыл фуражкой лицо убитого студента. — Вот что всего печальнее!
Рысин промолчал. Чтобы отвлечься, он попытался сосредоточить мысли на своей догадке. Для подтверждения ее вовсе не нужно было подниматься в кабинет Желоховцева, он и без того помнил расположение царапин на полу. Собственно, царапина была одна, поскольку двигали лишь один конец шкафа — левый, со стороны аудитории номер семнадцать. А это свидетельствовало о том, что человек, проникший в кабинет, был левша. Такое предположение тем более казалось вероятным, что с другой стороны шкаф двигать было гораздо удобнее — там он выдавался за косяк всего вершка на два.
— Я пойду, — Рысин поднялся. — С хозяином квартиры побеседую наверху. А вы, когда извлечете пулю, принесите ее в комендатуру вместе с медицинским заключением.
Он вышел в вестибюль.
Навстречу спускался со второго этажа Желоховцев. Шел медленно, сутулясь, и рука его не скользила по перилам, а передвигалась по ним рывками, отставая от движения тела.
«Уже знает», — догадался Рысин.
— У меня к вам один вопрос, профессор!
Желоховцев со скрипом передвинул по перилам руку, остановился. Рысин механически отметил: «Ладонь потная, потому и скрипит…»
— Опять вы? — удивился Желоховцев.
— Я понимаю ваше состояние. Но мне необходимо выяснить одну подробность… Скажите, Трофимов — левша?
— Не помню…
— Среди ваших сотрудников или студентов есть левша?
Не отвечая, Желоховцев двинулся к подвалу. Рысин догнал его, тронул за плечо:
— Поверьте, это очень важно!
Желоховцев обернулся и тихо, с какой-то странной ритмичностью, словно произносимые им слова были цитатой из латинского классика, проговорил:
— А подите вы к черту, молодой человек!
…Около двух профессор приходил обычно домой — обедать. На этот раз он изменил своей привычке. Но Костя не пожалел, что не встретил Желоховцева. Франциска Алексеевна в разговоре с Костей обмолвилась, что у Григория Анемподистовича пропала из университета ценная коллекция. Новость ошеломила Трофимова. Он понял, что кто-то всерьез нарушил его планы. И нужно уходить из этого дома.
На улице его окликнули:
— Трофимо-ов!
Костя обернулся, успев заметить впереди, в полуквартале, двоих солдат. Солдаты были одни, без офицера, и, вроде бы, опасности не представляли.
— Наше вам с бахромочкой! — Костю нагонял зубной техник Лунцев, обладатель лучшей в городе нумизматической коллекции.
Года полтора назад Костя с Желоховцевым пытались приобрести у него для университета несколько персидских монет, но Лунцев заломил такую цену, что от покупки пришлось отказаться.
— Давненько не видались, давненько! — он с чувством пожал Косте руку. — Говорили, будто ты в большевизию подался. Болтовня? Ну, не отвечай, не отвечай.
Увлекательный документальный роман впервые в нашей стране повествует об удивительной жизни барона Унгерна – человека, ставшего в 1920-е годы «исчадием ада» для одних и знаменем борьбы с большевизмом для других. В книге на богатейшем фактическом материале, подвергшемся историко-философскому осмыслению, рассматриваются судьбы России и Востока той эпохи.
Время действия — конец прошлого века. Место — Санкт-Петербург. Начальник сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин расследует убийство высокопоставленного дипломата — австрийского военного агента. Неудача расследования может грозить крупным международным конфликтом. Подозрение падает на нескольких человек, в том числе на любовницу дипломата и ее обманутого мужа. В конечном итоге убийство будет раскрыто с совершенно неожиданной стороны, а послужной список Ивана Путилина пополнится новым завершенным делом. Таких дел будет еще много — впереди целая серия романов Леонида Юзефовича о знаменитом русском сыщике.
За годы службы Иван Дмитриевич перевидал десятки трупов, но по возможности старался до них не дотрагиваться, тем более голыми руками. Он присел на корточки рядом с Куколевым, пытаясь разглядеть его лицо, наполовину зарытое в подушку. Видны были только спутанные волосы на виске, один закрытый глаз и одна ноздря. Иван Дмитриевич машинально отметил, что с кровати свешивается правая рука, на которой, казалось, чего-то не хватает. Чего?..
«Октябрь», 2015, №№ 4–6.В то время как новейшая историческая проза мутирует в фантастику или эмигрирует на поле нон-фикшн, роман Леонида Юзефовича пролагает иной путь к памяти. Автор доказывает, что анализ – такая же писательская сила, как воображение, но, вплотную придерживаясь фактов – дневниковых записей, писем, свидетельств, – занят не занимательным их изложением, а выявлением закономерностей жизни. Карта боевого похода «белого» генерала и «красного» командира в Якутию в начале двадцатых годов прошлого века обращается для читателя в рисунок судьбы, исторические документы вплетаются в бесконечные письмена жизни, приобщающие читателя к архиву бесценного человеческого опыта.Роман о том, как было, превращается в роман о том, как бывает.
1870-е годы. В Санкт-Петербурге убит монгольский князь, продавший душу дьяволу, а немногим позже застрелен серебряной пулей писатель Каменский.1893 год. На берегу реки Волхов ушедший в отставку начальник сыскной полиции рассказывает о своем самом необыкновенном расследовании.1913 год. Русский офицер Солодовников участвует в военном походе в Монголии.1918 год. На улице Санкт-Петербурга монгольские ламы возносят молитвы под знаком «суувастик».Четыре времени, четыре эпохи сплелись в романе в прихотливый клубок преступлений и наказаний, распутать который по силам только одному человеку — Ивану Дмитриевичу Путилину.Его талант сыщика проливает свет не только на прошлое, но и на будущее.
В основе нового авантюрного романа Леонида Юзефовича, известного прозаика, историка, лауреата премии «Национальный бестселлер» – миф о вечной войне журавлей и карликов, которые «через людей бьются меж собой не на живот, а на смерть».Отражаясь друг в друге, как в зеркале, в книге разворачиваются судьбы четырех самозванцев – молодого монгола, живущего здесь и сейчас, сорокалетнего геолога из перестроечной Москвы, авантюриста времен Османской империи XVII века и очередного «чудом уцелевшего» цесаревича Алексея, объявившегося в Забайкалье в Гражданскую войну.
Это захватывающее и всеобъемлющее повествование о бурных отношениях между лидерами держав, решавших судьбу мира во время Второй мировой войны: Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным. Перед лицом войны они боролись против общего врага – и против друг друга. Цель была достигнута: они привели союз к победе, но какие секреты остались за закрытыми дверями? Захватывающий авторский стиль повествования, неожиданно живые характеры за монументальными личностями, малоизвестные исторические детали – Келли предлагает свежий взгляд на цепочку принятия решений, которые изменили исход войны.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
События 1922 года отразились на всем ХХ веке, и продолжают влиять на нас сто лет спустя. Империи пали. Официально был создан Советский Союз, а Италия Муссолини стала первым фашистским государством. Впервые полностью опубликованы «Бесплодная земля» Т. С. Элиота и «Улисс» Джеймса Джойса. В США сухой закон был на пике, а потрясенная чередой скандалов голливудская киноиндустрия продолжала расти. Появилось новое средство массовой информации – радио, а в Британии основали Би-би-си. В послевоенном обществе, уже измененном кровопролитной травмой и пандемией, нравы прошлого казались еще более устаревшими; «ревущие двадцатые» начали грохотать, возвестив начало «века джаза». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Звукозапись, радио, телевидение и массовое распространение преобразили облик музыки куда радикальнее, чем отдельные композиторы и исполнители. Общественный запрос и культурные реалии времени ставили перед разными направлениями одни и те же проблемы, на которые они реагировали и отвечали по-разному, закаляя свою идентичность. В основу настоящей книги положен цикл лекций, прочитанных Артёмом Рондаревым в Высшей школе экономики в рамках курса о современной музыке, где он смог описать весь спектр основных жанров, течений и стилей XX века: от академического авангарда до джаза, рок-н-ролла, хип-хопа и электронной музыки.
Роман писателя и композитора «восточной ветви» эмиграции Н. Иваницкого «Земля Тиан» (1936) повествует о приключениях двух русских шанхайцев-авантюристов, отправившихся на поиски драгоценных залежей платины в далекую и труднодоступную провинцию Китая. Туда же, в «землю Тиан», направляется труппа русских кабаретных танцовщиц во главе со странным китайцем-импресарио и проходимцем-переводчиком… Обложка на этот раз предложена издательством.
«Дорогая редакция!Очень нам понравилась повесть П. Вишнева «Юнги». Какой крепкий характер у главного героя Гурьки Захарова! И не случайно, наверное, после выхода повести появилось много следопытских кружков, которые интересуются судьбой воспитанников Соловецкой школы юнг… Будет ли продолжение книги? Как сложилась судьба Гурьяна Захарова?В. ЧУЕВ (Благовещенск)».Писатель Павел Вишнев живет сейчас в Нижнем Тагиле Свердловской области. Редакция связалась с ним. «Подобные письма получаю и я, — сказал Павел Павлович, — этим же интересуются С.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.