Блуждающие огни - [57]

— «Рысь». И о чем: же это говорит, товарищи?

Элиашевич начал рассуждать вслух:

— Рысь… Рысь. В оперативных материалах по банде Рейтара упоминается некто по кличке Рысь. Известно, что у Рейтара он уже давно. У нас даже, кажется, есть его фотография. Товарищ Грабик, надо бы ее разыскать. Может, хозяева схрона опознают его. Их было трое… В округе тоже бродит самостоятельно некто Рысь, но тот ходит в одиночку, если не подобрал себе кого-нибудь в последнее время. Так что, товарищ Карный, если не возражаете, то давайте сначала поговорим со Ставиньским, а потом уже с хозяином схрона.

Боровец отметил про себя, что фамилия рыжего — Карный и он, должно быть, какая-то шишка, если Элиашевич считается с его мнением. Карный кивнул в знак согласия. Элиашевич велел Грабику позвать Ставиньского и срочно разыскать фотографию бандита по кличке Рысь. Тот вышел из кабинета.

…Вид старшего сержанта Ставиньского произвел на Боровца гнетущее впечатление. Бледный, с ввалившимися глазами, левая рука на перевязи. Увидев знакомые лица, он попытался выдавить из себя улыбку. Сел на указанный ему рядом с Боровцом стул. Подпоручник заметил, что Ставиньский весь дрожит.

— Как рана? — поинтересовался Элиашевич.

— Да ничего серьезного. В Браньске сделали перевязку.

Ставиньский говорил медленно, слегка запинаясь, при этом охватившая все его тело дрожь становилась все более заметной. Боровец достал сигарету, прикурил от своей и сунул Ставиньскому в руку. Тот благодарно улыбнулся и сделал подряд несколько глубоких затяжек. Элиашевич обратился к нему:

— Так вот, товарищ Ставиньский, мы хотим разобраться в том, как все это случилось. Здесь присутствуют представители от воеводства: товарищ Карный из управления госбезопасности и товарищ Зимняк из военной прокуратуры. Так что, мой дорогой, расскажите-ка нам обо всем по порядку.

— Слушаюсь, товарищ капитан.

Ставиньский сделал еще несколько затяжек, смял окурок в пепельнице, глубоко вздохнул, как будто бы вынырнул только что из воды, и начал рассказывать.

— Это был обычный обход местности. Мы ехали на велосипедах вдвоем с милиционером Сталбовичем по маршруту Ключин — Клюбово — Згожеле, а оттуда должны были возвращаться домой. Но Сталбович настаивал заехать в Згожеле. Видимо, у него было там какое-то дело. Теперь-то я, кажется, начинаю догадываться, его интересовала там девушка, но тогда… Ну что же, говорю, едем.

Дом Курецкого стоит у самого леса. «Заскочим, — говорит Сталбович. — Знакомые там живут, простоквашки попьем. Жарища-то какая!» Жарища действительно была страшная, хоть все с себя снимай. Подъезжаем. Во дворе никого нет, только куры кудахчут. Вышел хозяин. Поздоровались, сели на завалинке, закурили. «Ну, что нового?» — спрашиваем. «Да ничего, живем помаленьку», — ответствовал хозяин.

Сталбович встал, оглянулся по сторонам. «А почему никого из домашних не видно?» «Дочери, — говорит Курецкий, — в костел пошли, а жена обед готовит». «Ну тогда надо бы зайти поздороваться с тещей», — шутит Сталбович. Услышав эти слова, хозяин вскочил, как я теперь вспоминаю, очень уж резво: «Тогда я ее сейчас позову». «Не надо, сами проведаем тещу», — смеется Сталбович и направляется в сени, а мы с хозяином остались на завалинке.

Вдруг открывается окно, и из него высовывается Сталбович. «Входите, — говорит, — товарищ старший сержант, теща приглашает отведать простоквашки».

Захожу в сени. Сени как сени: лестница на чердак, полно всякого барахла. Прохожу дальше, в горницу, пахнет бульоном, жарко, печь раскалилась. Хозяйка, вроде бы смущенная, заплаканная, подает крынку простокваши, немного теплой, но жажду утоляет, а Сталбович все крутится, расспрашивает про девушек, видно расстроился, не застав их дома. «Ушли в костел, — повторяет хозяин. — И неизвестно, когда вернутся». Хозяйка поддакивает. «Тогда пошли», — говорю Сталбовичу. В этот момент на чердаке раздался стук, как будто кто-то ногой топнул. Все взглянули наверх. У меня это не вызвало никаких подозрений, мало ли что: может, кот прыгнул за воробьем, может, еще что. Говорю им: «Там, наверное, кот». Хозяин подтверждает, хозяйка тоже начинает греметь на кухне кастрюлями.

Выходим в сени и видим, что лестница будто бы дрожит. Сталбович рассуждает как бы сам с собой: «Давай-ка глянем, что это за кот». Думал, наверное, что там девушка от него спряталась…

Хозяева в ответ ни слова, как сейчас, вижу их перепуганные лица, но тогда… Смотрю, как Сталбович взбирается по перекладинам, одной рукой держится за лестницу, а в другой у него автомат. Я уже хотел было выйти. Ну что там такое может быть? Вдруг как грохнет очередь… Сталбович мешком сползает по перекладинам вниз. Я рванул затвор, и в этот момент ударила вторая очередь. Меня зацепило в плечо. Выскочил я за порог и побежал по стерне в сторону мазовецкой дороги… Вдогонку мне прозвучало еще несколько выстрелов. Потом все стихло.

В кабинете на какое-то время воцарилась тишина. Боровец протянул Ставиньскому еще одну сигарету. Молчание нарушил Карный:

— Так, значит, старший сержант, вы считаете, что поступили правильно?

— Не понимаю.

— А жаль. Тогда, может, ответите мне на такой вопрос: для чего народная власть дала вам в руки оружие?